То же самое можно сказать и о Кунико Идэ, которая появилась в день тридцатилетнего юбилея Тэнри. Я писал о том, что она помогла моей тяжелобольной жене, но самая главная ее заслуга в том, что она или, вернее сказать, многолетнее общение с ней пробудило во мне интерес к Мики, Основательнице учения Тэнри. Ни один из больных, просивших ее о помощи, не был обойден вниманием. И при этом она не произносила нудных проповедей о предопределении, о судьбе, не требовала денежных пожертвований, она просто ласково говорила что-нибудь вроде: «Считай, что твоя жена — это Бог, люби ее и береги», или: «Нечего хныкать и жаловаться мужу, лучше молись Небесам, Бог тебя услышит». Так наставляла она, творила молитву, и больные выздоравливали. Правда, при этом она принимала на себя болезни тех людей, которые обращались к ней за помощью, и страдала сама… Когда к ней за советом заходил хозяин местной рыбной лавки: мол, рыбные палочки плохо продаются, сплошные убытки — она, перечисляя сорта рыб, которые он использовал в качестве исходного сырья, объясняла ему, что в последнее время он злоупотребляет дешевыми сортами и из-за этого ухудшается вкус палочек; продавцу же тэта, который жаловался, что гэта стали плохо продаваться, она говорила: «Ты сколотил состояние, торгуя гэта, но забыл о том, что вкусы людей меняются, может, стоит подыскать какую-нибудь дешевую обувь и заняться ее продажей?» Таким образом, она давала вполне дельные советы людям самых разных профессий. Причем она приходила на выручку не только верующим, а всем, кто к ней обращался: одних исцеляла, другим помогала справиться с житейскими трудностями. Солдатам, уходящим на фронт и просившим ее помочь им вернуться невредимыми, она говорила: «Всех людей, которые встретятся вам там, куда вас посылают, считайте братьями и обращайтесь с ними соответственно. Это первое. А второе — направляя дуло орудия на врага, старайтесь промазать и никого не убить. Если вы будете придерживаться этих двух правил. Бог защитит вас». Помню, однажды, накануне Второй мировой войны, как раз когда решалось, будет ли Япония воевать с Америкой или нет, дипломат А., советник его императорского величества, захотел встретиться с Кунико Идэ, а поскольку их встреча происходила на втором этаже моего дома, я случайно подслушал их разговор, и услышанное произвело на меня глубокое впечатление. «Воевать с Америкой нельзя. Это приведет только к обнищанию народа, мы обязательно проиграем войну. Его величество еще очень молод, придворные не считаются с ним, никто не контролирует неразумные действия самонадеянных военных. Мне жаль его величество, мне жаль наш несчастный народ, — говорила она, заливаясь слезами. — Это говорит вам не деревенская старуха, это слова Бога, и в доказательство я явлю сейчас вам его силу». С этими словами она встала и приложила ладонь правой руки к столбу. Тотчас двухэтажный дом площадью в 70 цубо[30]затрещал и зашатался, люди, находившиеся на первом этаже, перепугались и закричали: «Землетрясение! Спасайся кто может!»

Старуха снова уселась перед дипломатом А. и стала подробно, так, будто сама изучала этот вопрос, рассказывать о том, насколько велика разница между Японией и Америкой в плане боевой мощи, обстоятельно разъяснила ему, что у Японии нет никаких шансов победить. А. восхищенно внимал ей. В заключение Кунико Идэ сказала, что когда произошла реставрация Мэйдзи и Япония стала открытой страной, то именно благодаря Америке она не превратилась в европейскую колонию, чему Бог-Родитель был крайне рад и теперь, по Его мнению, Япония не имеет права забывать о благодарности и вступать в войну с Америкой. Долг А. как советника по дипломатическим делам — убедить его величество отказаться от мысли о войне. В противном случае, добавила она. Бог лишит его разума. Когда я провожал А. до ворот, он сказал мне, что все понял и благодарен. Вскоре после того, как Япония потерпела поражение в войне, А. сошел с ума и умер…

Во время войны Кунико Идэ тоже при каждом удобном случае внушала людям, что необходимо протестовать против продолжения войны и требовать скорейшего примирения. К счастью, ни полицейские, ни жандармы, очень тогда свирепствовавшие, ни разу не арестовали ее. Каждый раз, когда города Японии горели после налетов вражеской авиации, она проводила ночи в молитвах, взывала к Богу, молила Его не выжигать огнем исполненные зла души японцев.

Однажды я спросил ее, кому поклоняется она в своем святилище[31]. И она ответила, улыбнувшись: «Бог — Он как ветер, Он везде, но люди не любят, когда у них нет кумира, на которого можно взирать с благоговением, поэтому я и создала святилище, что же касается божества, которому там поклоняются, там есть сделанная мною надпись „Душа Луны и Солнца“». После капитуляции Японии Кунико стала говорить, что поражение — это и есть победа, что Япония вовсе не проиграла, а выиграла войну. Поражение потерпели только надутые вояки, а народ победил. «Некоторое время будет очень трудно, — говорила она всем, — придется потерпеть, но очень скоро Япония станет богатой и счастливой страной. Постараемся же не утратить к тому времени душевной доброты».

Судя по всему, именно тогда она начала задумываться о смерти, во всяком случае, прибегнув к помощи тех своих подопечных, кто разбирался в законах, она добилась официального разрешения построить синтоистское святилище, которое получило название Асахидзиндзя — Святилище утреннего солнца, ее сын и некоторые ее близкие составили при нем общину, после чего сама она, стараясь никому не причинять хлопот, спокойно вознеслась к небесам. Святилище Асахидзиндзя после ее смерти унаследовал Кандзиро Фукуи…

Может, и с Кунико Идэ я познакомился потому, что такова была воля живосущей Мики?

Потом, в апреле 1970 года, как я уже писал раньше, живосущая Мики в алом кимоно дважды появлялась в моей спальне и я был свидетелем ее живой активности, но все равно не изменил своих взглядов и остался атеистом.

Однако одиннадцать лет тому назад, летом 1959 года, возвращаясь из Франкфурта (Западная Германия), где проходил 30-й конгресс ПЕН-клубов, на который я был приглашен почетным гостем, я заехал во Францию, чтобы провести два месяца летних каникул со своими двумя дочерьми, проходившими стажировку в Париже. Там со мной произошел один занятный случай. И, как мне кажется, снова не обошлось без участия живосущей Мики.

Приехав в Париж, я пошел к своему старому другу Пьералу, который взял на себя труд прочесть корректуру французского перевода «Умереть в Париже», выполненного Аримасой Мори, и неожиданно Лопал на пирушку по случаю выздоровления его жены: несколько дней тому назад она вдруг заболела какой-то странной болезнью — у нее прерывалось дыхание, — и ее тут же положили в больницу, где выяснилось, что у нее дифтерия. Эта болезнь чрезвычайно распространена в неразвитых странах, но в цивилизованной Франции не оказалось соответствующих лекарств, и пока врачи метались, не зная, что делать — то ли заказывать лекарство в Мексике, то ли искать его в Алжире, невестка больной поспешила в Лурд, привезла оттуда чудотворную воду и напоила свекровь, после чего у той нормализовалось дыхание, и она очень скоро выписалась из больницы. Выслушав от домашних Пьерала подробные рассказы о чуде, сотворенном Богоматерью Лурдской, я уехал в Вокрессу, местечко в департаменте Ньевр, где проводили каникулы мои дочери.