– Фунтовый Эдвард, негашеный, новый, – сказал он, представившись. – Идеальный клей, без фиксатора.

– Сколько хотите?

– У меня их четыре. Четыре тысячи за каждую.

– Круто.

– В прекрасном состоянии. По каталогу вдвое дороже.

– Дело в том, что никто не знает, как пойдет игра на рынке. Акции ниже пола упали – вы меня понимаете.

– Это же лучше акций. Не падает.

– Я вообще не уверен, стоит ли что-то сейчас покупать. Пожалуй, пару дней обожду, посмотрю, куда ветер подует. Если они действительно в таком прекрасном состоянии, как утверждаете, может быть, возьму пару. Не больше. За две.

– Две тысячи за каждую?

– Сейчас больше не наскребу. Если хотите, ждите. Через неделю, возможно, немножко прибавлю. А может, и нет.

Ронни хорошо его понял. Понял, что после краха на Уолл-стрит в 1929 году нынешнее утро самое неподходящее для заключения сделок в любой точке мира, особенно в Нью-Йорке, да только выбирать не приходится. Нет у него такой роскоши, как время. Проклятие всей его жизни – покупать по самой высокой цене, продавать по самой низкой. Почему хренов мир вечно над ним издевается?

– Я перезвоню, – сказал он.

– Конечно. Как, говорите, ваша фамилия?

Усиленно ворочая мозгами, он на миг позабыл новую фамилию.

– Нельсон.

Мужчина немного подумал.

– Не родня Майку Нельсону из Бирмингема? Вы же англичанин, правда?

– Майку Нельсону? – Ронни мысленно выругался. Нехорошо вводить в игру какого-то однофамильца. Люди запоминают, а ему сейчас надо, чтобы его забыли. – Нет, – сказал он, – не родня.

Поблагодарил Эйба Миллера, повесил трубку. Раздумывая насчет фамилии, решил, что можно и оставить. Если существует другой дилер с такой же фамилией, люди свяжут их вместе и сразу уважительно отнесутся. Такой бизнес во многом зависит от репутации.

Обзвонил еще шестерых из списка. Никто не отнесся к нему лучше первого, а двое категорически заявили, что в данный момент не собираются ничего покупать, и Ронни охватила паника. Может, рынок упал еще ниже, и было б разумно принять предложение Эйба Миллера, пока оно еще действительно. Если в новом шатком мире оно еще действительно через двадцать пять минут.

Восемь тысяч долларов за то, что стоит как минимум двадцать. При себе еще два блока по одиннадцать и отдельные новенькие Черные пенни с нетронутым клеем. На нормальном рынке просил бы по двадцать пять тысяч за каждую, а сейчас бог знает, сколько можно спросить. Продавать нет смысла. Больше у него нет ничего на свете. Они должны долго держать его на плаву.

Может быть, очень долго.

Октябрь 2007 года

В начале карьеры Рой Грейс служил патрульным в Центральном Брайтоне, потом недолго работал в уголовной полиции в бригаде по борьбе с наркотиками. Знает по именам и в лицо почти всех уличных толкачей и некоторых постоянных покупателей, которых задерживал время от времени.

Обычно попадается только мелочь – низко висящие ягодки. Полиция часто их игнорирует, предпочитая следить и даже подружиться в надежде, что они приведут к крупной рыбе, к посредникам, поставщикам и, крайне редко, к главному оптовику. Но всякий раз, как служители закона достигают успеха, вылавливая полный сачок игроков, новые с нетерпением ждут своей очереди.

Впрочем, в данный момент, когда он останавливал «альфа-ромео» на Черч-стрит и выключал мотор, а вместе с ним песню Марлы Гленн, брайтонское наркотическое подполье вполне могло ему кое-чем услужить.

Он шел в легком плаще среди толп, начинавших высыпаться из офисов в обеденный перерыв, мимо кафе, закусочных и баров, мимо зерновой биржи, свернул налево на Мальборо-Плейс, остановился, прикидываясь, будто звонит по телефону. Соседние кварталы к северу отсюда и к востоку за Лондон-роуд давно стали пристанищем уличных наркоторговцев.

Не прошло и пяти минут, как Грейс заметил двух спешивших оборванцев, шагавших быстрей всех – легкая добыча. Пристроился за ними на солидной дистанции. Один высокий и тощий, с сутулыми плечами, в ветровке, серых штанах и кроссовках. Другой меньше ростом, плотнее, в спортивном костюме и черных ботинках, двигался какой-то неестественно важной походкой, широко расставив руки, опасливо стреляя глазами через плечо, как бы проверяя, нет ли за ним слежки.

Высокий нес пластиковую сумку, явно с банкой пива. В городе запрещено распивать спиртные напитки на улицах, поэтому почти все бродяги держат открытую банку в пластиковом пакете. Эти шли очень быстро, то ли торопясь раздобыть денег, что означает готовность на правонарушение – кражу сумочки или товаров в магазине, – то ли спеша на встречу с дилером за дневной порцией. То ли они сами дилеры и спешат на встречу с клиентом.

Мимо прогромыхали два красно-желтых автобуса, за ними такси, за ним поток частных машин. Где-то взвыла сирена, и оба мужчины вздрогнули. Плотный чаще оглядывался через правое плечо, поэтому Грейс держался левее, ближе к витринам, прячась по мере возможности за прохожими.

Парочка повернула налево на Трафальгар-стрит, и предположения Грейса начали перерастать в уверенность. Наверняка через пару сотен ярдов еще раз свернут влево и будут у цели.

Пелэм-сквер представляет собой маленькую изящную площадь с ленточной застройкой[11]эпохи Регентства, в центре которой огражденный парк. Скамейки рядом с входом с Трафальгар-стрит – излюбленное место местных конторских служащих, где они закусывают в погожие дни. Теперь, после запрета курения в офисах, парк стал еще популярней. Жуя сандвич, куря сигарету, мало кто обращает внимание на разношерстный народ, который толпится вокруг.

Грейс прислонился к фонарному столбу, понаблюдал какое-то время. Один из троих, сидящих на скамейке, – Ник Фостер, – пьет пиво из банки, спрятанной, как и у прочих, в пакете. Рядом мужчина лет сорока с небольшим, с угрюмой злобной физиономией и необычной стрижкой вроде неправильно выбритой монашеской тонзуры, в майке, несмотря на холодный ветер, синем хлопчатобумажном комбинезоне, рабочих ботинках.

Грейс неплохо его знает. Грабитель, иногда толкающий наркотики. Именно он в данный момент обслуживает обступивших его жалких людишек. Рядом с ним сидит грязная, до предела напряженная женщина со свалявшимися темными волосами. Дальше такой же грязный тридцатилетний мужчина, опустивший голову на колени.

Двое, за которыми он шел по следу, подошли к Фостеру. Точно по инструкции. Фостер назначает каждому встречу в парке в точное время. Если вдруг занервничает, почуяв слежку, покинет парк, найдет другое место, сообщит по телефону клиентам, куда прийти. Перебежки порой повторяются несколько раз, пока толкачи не сочтут, что находятся в безопасности. Часто вместе себя посылают на встречу молодых подручных. Однако Фостер жадный, не хочет никому платить. Вдобавок хорошо знает систему. Отлично понимает, что он – мелкая сошка, и в момент опасности просто глотает пакетики с наркотой, а потом вылавливает из унитаза.