— Полиция разыскивает черный джип Nissan Patrol с двумя мужчинами и двумя женщинами.

Он произносит это спокойно. Уже успел взять себя в руки. Зато Муцуми реагирует достаточно активно. Бросает в рот горсть «колес», одним махом проглатывает, запивает одним глотком минералки и швыряет стакан в стену.

— Дерьмо! Я хочу наконец выспаться!

— Не шуми, сестренка. Иди одевайся и собирай вещи. Юри, Котаро, вы тоже поторопитесь. Я пока решу вопрос с машиной. Нам действительно нужно поскорее убираться отсюда.

— А к чему такая спешка? — спрашиваю я. — У тебя ведь полно дружков в полиции…

— Котаро, не будь идиотом, очень тебя прошу. Ты так говоришь, будто все полицейские Японии работают на меня. Все гораздо хуже… Те люди, на которых я могу рассчитывать, ничем нам не помогут. Это всего лишь патрульные. А нас разыскивают по подозрению в убийстве господина Рэя…

— Чертов старикашка! — это снова Муцуми. Муцуми, швыряющая посуду с остатками ужина о стены.

Чашка с рисом, взятая у меня из-под носа, с пушечной силой врезается в шкаф и разлетается вдребезги. За ней следует чайник. Блюдо с баклажанами. Соевый соус в фарфоровой плошке… Хозяину предстоит большая уборка, когда он вернется утром с работы.

Настроение у Муцуми испортилось окончательно. Оно и понятно. Быть подозреваемым в соучастии убийства — это не картины резать.

— Успокойся, сестренка. Все будет хорошо.

Я протягиваю пустую бутылку Муцуми, которая бессмысленно шарит по столу в поисках боеприпасов. Бутылка разбивается об угол тумбочки, стоящей в углу. Икебана, стоящая на ней, превращается в посеченный стеклянными осколками бесформенный куст.

— Так лучше? — спрашиваю я.

Знаю, что нужно бы помолчать. Но поделать с собой ничего не могу. Слова сами слетают с языка. Муцуми смотрит куда-то мимо меня. И вдруг начинает плакать. Антидепрессанты не справляются. Так же, как и нейролептики.

— Хватит! — резко говорит Такэо. — Собирайтесь.

Юрико сидит, ссутулившись, никак не реагируя на происходящее. Она даже не вздрогнула, когда за ее спиной разбилась бутылка. Только сейчас я замечаю, что на лице у нее кровь. Один осколок порезал щеку. Но она не замечает тонкой струйки крови, стекающей со щеки на подбородок и оттуда на стол.

Я встаю, подхожу к ней и обнимаю за плечи.

— Пойдем, Юрико, — как можно мягче говорю я. — Тебе нужно умыться.

В ванной Юрико опускает крышку унитаза и садится, запрокинув голову. Я промываю порез. Он довольно глубокий, кровь долго не останавливается. Юрико сидит спокойно, хотя должно здорово щипать. Но она даже не морщится.

— Это из-за меня, — говорит вдруг она.

— Что?

— Полиция. Они ищут нас из-за меня.

— С чего ты взяла?

— Знаю.

— Что ты сделала?

— Неважно.

— А все-таки?

— Неважно.

— И как давно они нас ищут?

Она пожимает плечами. Разговор не клеится. Хотя и столько мы с ней не разговаривали почти месяц. Так что прогресс чувствуется. Я решаю не давить на нее. Мне нужен союзник… На брата, кажется, особенно надеяться не стоит. У него есть дела поважнее — ожидание наследства, судя по всему, отнимает все свободное время.

В ванную входит Такэо. Он уже одет.

— Давайте быстрее, я жду в машине.

Я торопливо заканчиваю оказание первой медицинской помощи. Заклеиваю щеку Юрико пластырем и бросаю окровавленную ватную подушечку прямо на пол. После того, что Муцуми натворила в комнате, это выглядит слишком безобидно. Даже как-то скучно… Я сгребаю все флакончики, пузырьки, коробочки, бутылочки с полки над раковиной и тоже швыряю на светло-голубую напольную плитку. Часть пузырьков разбивается. Но и этого мне кажется мало. Я беру тюбик зубной пасты и выдавливаю на зеркале надпись: «Никто не заслуживает спасения». Иероглифы получаются неуклюжими.

Напоследок я успеваю прихватить с кухни початую бутылку виски и выбегаю на улицу, когда серебристая тойота хозяина дома, за рулем которой теперь сидит Такэо, уже выворачивает на подъездную дорожку.

Я едва успеваю плюхнуться на заднее сидение, и мой знакомый псих вдавливает педаль газа в пол. Голова Муцуми, сидящей рядом, откидывается назад, как у тряпичной куклы. Присмотревшись, я понимаю, что она крепко спит. Можно только позавидовать. Тогда я принимаюсь за свой собственный антидепрессант крепостью сорок два градуса. Мне необходимо отвлечься от мысли, что очень скоро нас ожидают события, по сравнению с которыми весь прошедший месяц — просто хороший веселый отдых.

И все это дерьмо случается, когда мы приезжаем в Цуруока. Серебристая тойота брошена на участке между Акита и Саката. Неизвестный информатор Такэо сообщает, что тойоту тоже разыскивают. Нам приходится поменять ее на старенький субару, принадлежащий еще одному добровольцу. Теперь уже можно смело сказать, что мы в бегах. Скрываемся от полиции. Уходим от погони.

Все это понимают и нервничают сильнее обычного. Практически психуют. Хотя «все» относится, скорее, к славной семейке. Я веду себя поспокойнее. Помогает виски и осознание того, что любой конец этой истории мне не понравится. Тот распространенный случай, когда хеппи-энд невозможен. Меня либо убьют, либо посадят. Если повезет очень сильно, я проведу всю оставшуюся жизнь в подполье, шарахаясь от каждого человека в форме полицейского. Для меня все кончено, и я смирился. Так что особенно не дергаюсь. Это — плюсы свободы от самого себя.

На самом деле, я уже умер. То, что происходит сейчас, — просто мои воспоминания о последних днях. Или сон… Или цветные картинки на экране. Фильм, где в главной роли парень, очень похожий на меня. Сам я давно мертв и думаю о себе, как о мертвом. Уже привык так думать… Мне не верится, что всего пять или шесть недель назад я сидел в запертом на все засовы доме, а Юрико приносила мне еду из магазина напротив. Если это и было, то в прошлой жизни. Неважно, как долго тебя пинают. Важно, как сильно. Иногда достаточно одного серьезного нажима, чтобы человек изменился до неузнаваемости.

Такэо очень хорошо доказывает эту идею. У него потрясающий запатентованный метод ускоренного изменения самосознания индивида. К нему приходит паренек, считающий, что у него есть какие-то личностные проблемы. А уходит без всяких личностных проблем. Если нет личности, откуда взяться проблемам? Психологическая хирургия. Мы не избавляем от проблем. Мы просто аккуратно вырезаем твое замечательное «Я».

По Юрико тоже не скажешь, что она сильно переживает из-за полиции. По ней вообще не скажешь, что она может из-за чего-то переживать. Как моллюск, она захлопнула створки и легла на дно. Иногда я даже забываю о ее существовании, настолько она незаметна. Может быть, это просто способ защиты, не знаю. Разговорить мне ее больше не удается. Я так и не узнал, почему она считает себя виноватой в том, что полиция ищет нас.