Катер сбросил четыре бомбы и застопорил ход.

– Осматриваются небось, – сказал боцман, – не видно ли соляра? Долбануть бы по ним сейчас!

– Командир, бомбы у него кончились, – сказал штурман. – Торпедный катер – не сторожевик, запаса бомб нет!

– Торпедистов ко мне!

Когда Саша и Володя прибыли в центральный пост, командир сказал:

– Вот что, краснофлотцы! Сейчас мы всплываем, и вы быстро к пушке – открываете огонь по торпедному катеру. Акустик, дай данные на катер!

– Пеленг сто шестьдесят, удаление три кабельтова! – отозвался акустик.

– Все ясно?

– Так точно!

– Берите по ящику.

Из артиллерийского погреба боцман вытащил два ящика снарядов. В каждом было по три снаряда.

Торпедисты надели бушлаты, взялись за веревочные ручки снарядных ящиков.

– Готовы?

– Так точно!

– По местам стоять, всплываем. Дифферент на корму четыре градуса, малый вперед.

Лодка всплыла. Командир открыл люк и выбрался в рубку, за ним поспешили торпедисты – счет времени шел на секунды. Катер, обнаружив лодку, может выпустить торпеду, а может открыть пушечный или пулеметный огонь.

Саша и Володя кинулись к пушке и стали разворачивать ее в сторону торпедного катера. Пока Саша наводил, Володя уже успел загнать снаряд в казенник.

– Выстрел!

Первый снаряд прошел мимо, взорвавшись за кормой катера. На катере уже суетились около стоявшего на тумбе перед рубкой пулемета.

– Саша, не торопись, целься по рубке.

Володя зарядил пушку. Саша подправил прицел и нажал рычажок пуска.

В это время с катера дали очередь. Немецкий пулеметчик тоже торопился, и пули легли с небольшим недолетом, подняв фонтанчики воды в десятке метров перед корпусом лодки.

А Саша попал. Не совсем удачно – вместо рубки угодил в самый форштевень, проделав в корпусе катера дыру.

Володя снова зарядил пушку, но в это время немецкий пулеметчик дал следующую очередь. На этот раз пули застучали по рубке.

Саша выстрелил, и на этот раз более удачно. Снаряд ударил прямо по тумбе пулемета. Торпедистам было хорошо видно, как раскидало в стороны пулеметчиков.

Катер взревел мотором и стал разворачиваться носом к лодке.

– Саша, стреляй!

Как только катер встанет на прямую к лодке, он пустит торпеду, и тогда уже лодке надо будет уворачиваться от несущейся к ней под водой смерти.

Выстрел! Снаряд угодил прямиком в надстройку катера. Катер вильнул и стал рыскать по курсу. Двигатель его работал, но было понятно, что катером никто не управляет.

– Добивай!

Саша выждал, когда катер повернется боком, описывая циркуляцию, и выстрелил ему в борт, целя в машинное отделение. Из корпуса катера вырвалось пламя, повалил дым, рев двигателя смолк, и катер потерял ход.

– Стреляй! У нас еще два снаряда!

Саша дважды выстрелил по неподвижному катеру. В общем-то, этого можно было и не делать, катер и так горел.

– Молодцы! – одобрил их стрельбу командир. Он и старпом стояли на ходовом мостике рубки и наблюдали за боем.

Видимо, с высокого берега за катером и лодкой наблюдали в оптику, потому что через несколько минут над лодкой просвистел снаряд, взорвавшись с перелетом. Почти тут же услышали долетевший приглушенный звук выстрела. Это была береговая батарея.

– Срочное погружение!

Торпедисты взлетели на рубку и скатились по поручням вниз. За ними – старпом и командир. Лодка стала погружаться. Наверху глухо рванул снаряд.

– Боцман, тридцать метров! Штурман, курс?

– Курс сто шестьдесят, – отозвался штурман. – Идем в базу.

Они прошли под водой около часа, удаляясь от берега, – надо было всплывать подальше от вражеских берегов и заряжать аккумуляторы.

Когда акустик доложил, что горизонт чист, всплыли. Теперь лодка шла надводным ходом. Свободные от вахты подводники выбрались из корпуса на палубу – подышать свежим воздухом. Было уже светло.

Они шли полным ходом около часа, когда из-за горизонта показались две быстро приближающиеся точки.

– Воздушная тревога! – оповестили сигнальщики.

– Всем в лодку, погружаемся!

Подводники быстро спустились в лодку.

– Стоп машина! Срочное погружение!

Дизель заглох, и лодка стала медленно погружаться. Аккумуляторы еще не успели зарядиться – для полной зарядки требовалось часов шесть, но другого выхода не было. Хоть отсеки успели провентилировать свежим воздухом, и в лодке легко дышалось.

Однако самолеты успели лодку засечь. Раздался шлепок о воду, и через пару секунд последовал взрыв. Самолеты стали сбрасывать бомбы.

Командир приказал изменить курс. Тем не менее почти прямо по курсу лодки взорвалась бомба. Видимо, с высоты полета летчикам была видна темная тень корпуса лодки.

– Погружаемся на пятьдесят метров!

Это была предельная рабочая глубина. В экстренных ситуациях лодка могла погрузиться и на шестьдесят метров, но для «малютки» это была большая нагрузка. Корпус лодки, конечно же, выдержал бы давление воды, но уплотнители и сальники могли дать течь.

Самолеты сбросили еще две бомбы, но лодку из вида потеряли.

Два часа лодка шла подводным ходом. За это время самолеты должны были выработать топливо и уйти на свой аэродром.

Приказав всплыть на перископную глубину, командир осмотрел горизонт в перископ, потом оглядел в зенитный перископ небо. Везде было чисто.

– По местам стоять, всплываем!

Дальше они шли надводным ходом, под дизелем, заряжая аккумуляторы. На ходовой рубке стояли старпом и оба торпедиста в качестве вахтенных сигнальщиков.

На море было легкое волнение в два балла, северный ветер дышал ледяным холодом. Плохое лето в Арктике, короткое и холодное – как поздняя осень в умеренных широтах.

Вдруг старпом издал сдавленный вопль. Это было непривычно, не по Уставу. Оба сигнальщика резко развернулись к нему и сами едва не закричали от того, что они увидели.

В полумиле от них на большой скорости под углом к поверхности выскочило из воды довольно крупное доскообразное тело. Абсолютно беззвучно, не издавая двигателями шума, оно набрало высоту с полкилометра, по большому радиусу обогнуло лодку и стало стремительно снижаться. Под углом, почти без брызг, оно снова вошло в воду и исчезло. Никаких опознавательных знаков, иллюминаторов на диске не было. Из-за расстояния и скорости невозможно было даже приблизительно определить размеры диска.

«НЛО?» – мелькнуло в голове у Володи. Больше никаких мыслей в голову ему не пришло.