– Если хотите, можете все пойти глянуть, когда закончим, – говорит Шарлотта.

– Люк мог бы опробовать свой скафандр, – предлагает Шантель.

– Нет, – возражает Джули. – Джин узнает. Мы не можем рисковать до завтра.

– Ну, так каков план? – спрашивает Шантель. – Как мы завтра улизнем?

Джули поднимает взгляд от карты.

– Мы этого до сих пор не продумали, – говорит она. – Лучше сделать это сейчас. Впрочем, особых трудностей не предвидится – завтра вечером Джин едет в «Бинго» с Доной и Мишель, так что мы отчалим, пока их не будет.

– Ты собираешься оставить записку или что-нибудь в этом роде? – спрашивает Шарлотта.

У Люка вдруг делается несчастное лицо.

– Я правда не знаю, – говорит он. – Мама всегда говорила… ох, неважно.

– Что она всегда говорила? – любопытствует Шантель.

– Она всегда говорила, что покончит с собой, если я выйду наружу.

– Что-о? Мать моя женщина, это безумие, – говорит Шарлотта. – Это ж настоящий, мать его, эмоциональный шантаж.

– Это было очень давно, – объясняет Люк. – Она так делала для моей же пользы…

– Не понимаю, как такое может пойти кому-то на пользу, – перебивает Шарлотта.

– Ну хватит, – говорит он. – Тебя тут не было.

– Ты мне никогда не говорил, – вдруг упрекает Джули.

– Это было до того, как ты сюда переехала. Она так говорила, потому что я все пытался, ну. я не знаю, сбежать. Мне было лет семь-восемь, и я все придумывал планы побега – тогда я еще не понимал, что такое смерть, и мне было все равно, умру я или нет, – я просто хотел выйти в мир, не сидеть взаперти.

– Что ж, вполне понятно, – говорит Шарлотта.

– Твоя мама, должно быть, ужасно беспокоилась, – замечает Шантель.

– Беспокоилась, – кивает Люк. – Потому и делала так.

Шарлотта явно собирается что-то добавить, но воздерживается.

– И все равно это чертовски жестоко, – говорит Дэвид, наматывая последний виток скотча на резиновый сапог.

– Да, но мне была нужна встряска. Я мог себя угробить.

– Наверное, она подумала о единственной вещи, которая была для тебя важнее, чем ты сам, – говорит Шантель.

– Точно, – откликается Люк. – Если честно, я думаю, она вела себя отважно.

– А где был твой старикан? – спрашивает Дэвид.

– В Йоркшире. Он там работал.

– Он все еще там работает? – спрашивает Шантель. Люк пожимает плечами:

– Не знаю. Обычно он возвращался домой по выходным, но однажды не вернулся, и больше мы его не видели.

Несколько минут все молчат. Похоже, никто не знает, что сказать.

– Ну, так каков план? – наконец произносит Люк.

– Можно, я кое-что скажу? – спрашивает Дэвид.

– Конечно, – говорит Шарлотта. – Что?

– Насчет этого плана. Завтра вечером мама Люка будет в «Бинго», да? Так вот, Люк надевает скафандр, и мы уезжаем. Точка.

– Очень вдохновенно, – говорит Шантель.

– Спасибо, – улыбается ей Дэвид.

– А наводнение? – спрашивает Лиэнна.

– Мы справимся, – говорит Шарлотта. – Это ж просто вода.

– Что насчет нее? – спрашивает Шантель, указывая на Лиэнну.

– Что? – вскидывается Лиэнна. – Что насчет меня?

– Нам придется взять ее с собой, – говорит Шантель. – Мы не можем ее здесь оставить, ей известно, куда мы едем, а ведь это такой большой секрет, и мама Люка не должна ничего знать.

– Это правда, – соглашается Шарлотта. – Джин у нее все выпытает.

– Я еду в любом случае, – говорит Лиэнна. – Мне нужно решить кое-какие проблемы. Развеяться тоже не помешает. Возьму отгул на пару дней. Ллойд будет не против.

– Проблемы? – переспрашивает Шарлотта. – О, не бери в голову. Так. Что еще?

– Маршрут? – подсказывает Шантель.

– На юг по А-12, небольшой крюк по М-25, а потом газуем на север по М-4, – говорит Дэвид. – Легкотня.

– Все будет немножечко сложней, – говорит Джули.

– «Желтые» дороги?[42]– удивляется Дэвид, глядя на карту, которую ему дала Джули.

– Да. Дороги местного значения, – подтверждает Джули. – Мы поедем по ним.

– Но почему? Мать твою, это займет несколько недель!

– Зато повеселимся, – говорит Шантель. – Расслабься, Дэвид.

Вечер субботы. Все готовятся к отъезду. Дэвид, качая головой, возвращает карту Джули, после чего он и Шантель выбираются из фургона – проверить, есть ли масло в моторе. Джули, Лиэнна и Люк прячутся от дождя внутри и дожидаются Шарлотту – Люк на кровати ближе к задним дверям, Джули на стуле за пассажирским сиденьем, а Лиэнна чопорно сидит на маленьком диванчике. Здесь теснее, чем предполагал Люк, и его ноги путаются в сумках, лежащих на полу.

– Где Шарлотта? – спрашивает Джули, глядя на часы. – Через минуту нам пора будет ехать.

– Наверное, приняла слишком много наркотиков и про все забыла, – говорит Лиэнна.

Когда Люку и Джули было лет по пятнадцать, они любили играть в игру «Доверие». Джули падала навзничь, а Люк ее ловил – и наоборот, – или один завязывал другому глаза, и потом «ослепший» получал инструкции, как обойти всякие препятствия в Люковой комнате.

Выход из дома походил на игру «Доверие», возведенную в тысячную степень. Когда Джули вела Люка к тому самому черному ходу, через который он давным-давно пытался выйти, у него вдруг перехватило дыхание, и он представил, что снова падает в обморок, точь-в-точь как тогда, в семь лет, и увидел это ясно, будто в кино, во всех мыслимых ракурсах. Он шел к двери, держа Джули за руку, и думал лишь про тот злополучный день: про гравийную дорожку, холодный воздух, пробуждение в постели.

Когда Люк вновь смог дышать – им пришлось на несколько минут задержаться на кухне, чтобы он мысленно подготовился, – он обнаружил, что не знает, чего боится больше: снова проснуться в постели, как в прошлый раз, или не проснуться вообще. Он никогда не думал, что это и вправду случится. Выход из дома был невообразим. Люк долгие годы фантазировал о том, что же там – за кухонной дверью, и теперь ему наконец предстояло это увидеть. Много лет назад ему достался один-единственный кусочек голубого неба – точно рождественский подарок, который можно только ощупывать, не разворачивая.

В сочельник Люкова мама всегда клала его подарки под елку. Ему не разрешалось трогать их, трясти или щупать. Только смотреть. Но однажды он не удержался. Подкрался к елке и стиснул маленький, интересной формы сверток. Такой мягкий. Игрушка! Наверняка игрушка. Мягкая, пушистая, которую он будет любить, обнимать и гладить. Он никогда раньше не получал мягких игрушек на Рождество. Обычно ему дарили электроприборы или одежду. Всю ночь Люк представлял, как разворачивает свою игрушку. Рождественским утром, перед завтраком, ему разрешили открыть один подарок из груды, наваленной под елкой. Конечно же, он выбрал маленький мягкий сверток.