– То, что вы услышите, может вам не понравиться.

– А ты не суди за нас. – Пожал плечами Дэйн. – Мы все не безгрешные, знаешь ли.

– Это точно. – Поддакнул Канн. – Но знать – всегда лучше, чем не знать.

– Не всегда. – Упрямствовал Баал.

– Всегда. – С нерушимым спокойствием отреагировал стратег и, чтобы усилить вес своих слов, вдовесок кивнул.

– Хорошо. – Регносцирос, наконец, сдался. – Только давайте продолжим после привала. Пара часов сна никому из нас не повредит, согласны?

Согласны. Что еще они могли ответить? От длительной прогулки у всех гудели ноги, от постоянного напряжения – головы.

– Да. Привал. – Согласился Канн. – Прямо здесь или поищем место получше?

– Давайте поищем. – Ядовито крякнул снайпер. – Может, найдем живописный обрыв, звенящий водопад и подушку из травы, над которой умиротворяюще щебечут птицы. Я – за.

– Значит, здесь. – Со вздохом подытожил стратег, и тяжелые рюкзаки упали на землю.

* * *

Финляндия.

Ночь шепталась шелестом травы, шорохом трущихся друг о друга дугообразных, иногда вытянутых в стороны на метр, а то и более, резных листов папоротника, хлюпала под ногами сырым мхом, подмигивала сквозь далекие кроны тянущихся в небо сосен мириадами незнакомых созвездий. Пахло прелой хвоей, мокрым лишаем, грибами и, вероятно, еще чем-то незнакомым, потому что Арви постоянно застывал и принюхивался: то прижимал уши к голове, то навострял их, словно антенны, то резко поворачивал голову и подолгу смотрел в темные заросли, где постоянно что-то шевелилось, пищало, издавало шорохи – жило привычной, но совершенно не знакомой ему ночной жизнью.

– Кого, интересно, он чует? – Тихо спросила Марика, и луч ее фонаря на мгновенье пересек второй – скрестился с ним, будто шпага, и ушел в сторону.

– Грызунов, я думаю. – Отозвался шагающий рядом Майкл. – Я уже заметил, что здесь растет много незнакомых растений. Грибы, ягоды, мох. Кажется, сотни его видов.

– А с виду этот мир очень похожий на наш.

– Похож. Но при свете дня ты заметишь разницу.

Они, как это бывало на Магии, решили прогуляться перед сном – побродить по окрестностям, подышать свежим воздухом, познакомиться с местом. В доме, где находилось много людей, пусть даже часть из них занималась делами в своих комнатах, им было тесно, непривычно. А прогулка умиротворяла.

– А дикие животные здесь есть? – Она волновалась за Арви. Пусть вокруг щит, который не допустит хищников внутрь, но сервал постоянно оглядывался, принюхивался, напряженно замирал – в общем, вел себя не так, как обычно, и Марика, не в силах успокоиться, не менее напряженно наблюдала за ним.

– Судя по растительности и вообще по атмосфере, есть.

Они зашагали дальше. На ветке невдалеке взмахнула крыльями и заухала сова – фонари тревожили ее, лишали привычного покоя. Отозвавшись на зов, из чащи пронзительно и длинно закричала еще одна – предупредила родичей о странниках.

Тело потело в куртке – ткань оказалась плотнее, чем требовалось в эту погоду. На улице, вопреки ожидаемой прохладе, их встретило влажное ночное тепло.

– Наверное, с утра шел дождь, а потом парило. – Майк тоже обратил внимание на тяжелый спертый воздух. – Здесь не так комфортно, как на Магии, да?

– Ага. Еще эти насекомые… – Пытаясь отомстить впившемуся в кожу комару, Марика хлопнула себя по той руке, в которой держала фонарь, и луч тут же вновь метнулся в сторону, а после заплясал на коре темных стволов. – Кусаются!

Ее спутник хмыкнул.

– Есть такое. Надо будет еще шерсть Арви прочесать на предмет кровососущих после того, как вернемся.

Представив, как убьет не меньше часа на осмотр пятнистой шкуры, которая постоянно будет играться и пытаться ухватить ее за пальцы, Марика вздохнула.

– А поначалу и правда казалось, что мир – как наш. Только здесь не так уютно, как-то… тревожно. Знаешь, как будто в воздухе не хватает спокойствия. Наверное, похожих друг на друга миров много, но я все равно буду скучать по Магии. Никогда не приживусь в другом.

«Не зарекайся. – Безмолвно ответил Майкл, но она услышала. Почувствовала его подернутые грустью мысли. – Быть может, нам придется здесь остаться навсегда. Кто знает?»

Нет, не придется! Все как-нибудь уладится, обязательно уладится, и они отправятся домой. Вновь разведут костерок у знакомого домика, запустят стиральную машинку, развесят привычные куртки во дворе и сядут пить чай. Достанут котелок…

– Слушай, а котелок бы здесь работал?

– Нет. – Ответ раздался без промедления.

– Почему?

– А ты не чувствуешь? Здесь в воздухе и земле есть энергия, но она другая, другого качества, что ли. Ее пришлось бы концентрировать для того, чтобы добиться хоть какого-то видимого результата, а котелок требует много.

Да? Она не знала. Значит, на Магии потоки более концентрированные? Тогда туда еще больше хочется вернуться.

– Я не привыкла без котелка.

– А я не привык без довольной тебя. – Улыбнулся в темноте Майкл и притянул свою даму поближе, обнял ее за плечи. – Все наладится, малышка, как-нибудь наладится.

– Думаешь?

– Будем об этом просить небо.

Небо. То мерцающее черное небо, что растянулось на многие километры над незнакомым миром? Если это поможет им вновь увидеть Золотой лес, пруд Бабочек, бабку Изольду и любимые пики гор, она будет просить все, что угодно. Даже этот неродной небосвод.

– Не хочу в дом. Непривычно. Людно и шумно, да?

– Да. – Тихо согласился спутник и потерся теплым кончиком носа о ее висок. – Шумно. Погуляем еще немного.

В пропахшей свежим срубом широкой гостиной первого этажа рваной, поделенной на множество слогов и ударений, речью бубнил телевизор. Кто-то постоянно переключал каналы, и из динамиков лился то хохот, то серьезный, вещающий не иначе как о новостях, женский голос, то музыка, то вовсе раздавались выстрелы – шло кино.

Ани морщилась. Она любила эти шершавые страницы, эту чуть помятую от времени обложку, этот дорогой ее сердцу сборник рассказов, вот только одно «но» – она любила читать его в тишине – по возможности полной.

Она сама выбрала эту комнату – дальнюю, но на первом этаже, а теперь задавалась вопросом, не лучше ли было бы занять другую, на втором – чтобы подальше от гостиной? Но эта ей нравилась: маленькая, даже уютная, с бежевыми деревянными стенами, большим, выходящим на лес, сквозь который виднеется залитая лунным светом поверхность озера, окном, маленькой тумбочкой, но большим зеркалом и широкой двуспальной кроватью. Кровать стала решающим фактором. В некоторых стояло по две – у разных стен, – а тут одна и длинная. На такой с легкостью поместился бы Дэйн, и его ступни не упирались бы в стену. В самый раз.