Это если солдаты идут по своей земле. А коли по чужой? Тут уж никто не пожалеет ни добра, ни девок. Радуйтесь, что не убили да дом не сожгли!

Такого приема мы еще не видели! В центре деревни, на утоптанной и заляпанной коровьими лепешками площади, стояли молодые женщины (бабы ли, девки ли, кто поймет?) в нарядных платьях, с медными тазиками и кувшинами. И только мы стали слезать с телег (эх, надо было все-таки строем зайти!), как нас окружили, предлагая омыть натруженные руки и лица. Видимо, в здешних краях так принято встречать гостей. Вроде как хлеб-соль у пруссов и древлян, стакан вина у галлов или кусок сыра на кончике кинжала у фризов. Правда, ТАК встречают лишь ДОРОГИХ гостей, а не десяток солдат, от которых одни неприятности.

Поначалу прием меня озадачил, но, сделав поправку на «непуганость» деревни, я успокоился и с удовольствием умылся.

– Вы, господин капитан, за старшего будете? – кокетливо улыбаясь, спросила симпатичная молодуха, подавая полотенце.

Как и определила? Вроде камзол и штаны были такими же, как у всех. Да и кираса – видавшая виды, из полковой оружейки. Если по возрасту, так тоже не самый старший. И на морде не написано.

– Так точно, за старшего, – кивнул я, решив сыграть недалекого служаку. На всякий случай добавил честности во взоре: – Только не капитан, а всего лишь капрал.

– Ну а по виду – целый капитан, а то и полковник.

Доброе слово, оно и наемнику приятно, а не только кошке. Я сразу растаял, отмяк душой. Возвращая полотенце, вздохнул:

– Носом я в капитаны не вышел… – Решив перевести разговор на другое, более важное, спросил: – Вы, дорогая фрейлейн, не скажете, где нам найти вашего старосту?

Моя собеседница сотворила шуточный книксен:

– Стефания. Можно – Стефи, к вашим услугам.

– Ого! – присвистнул я.

– Удивлены, что простая пейзанка может быть старостой деревни? – прищурилась Стефи.

– И этому – тоже, – позволил я себе легкую улыбку. Конечно, женщина-староста вещь незаурядная, но каких только чудес не бывает? Мало ли… Но больше всего я был удивлен ее речи и манерам. Где это видано, чтобы крестьянка умела делать книксены? Хорошо, что не реверанс. – Ну раз уж вы староста, то позвольте попросить у вас крова для усталых солдат. Надеюсь, выделите нам какой-нибудь сарай? Желательно с крышей.

– Зачем же в сарай? – удивилась староста деревни. – Лично вас, господин капрал, я с удовольствием возьму на постой в собственный дом. И ваши солдаты не останутся внакладе…

– Увы, моя прекрасная Стефи, – вздохнул я с ноткой сожаления. – Согласно уставу, находясь в рейдах, мы должны квартировать все вместе.

– О, господин капрал, – протянула Стефания. – Вы настолько следуете уставу, что променяете его параграфы на общество женщины? Вы не похожи на тупого служаку. Скорее, на разжалованного офицера…

– Да и вы, Стефания, не похожи на простую пейзанку, – поклонился я, делая ответный комплимент. – Скорее, на знатную даму, оказавшуюся в провинции.

– О! – развела руками Стефания. – От вас ничего не скроешь… А скажите-ка, милейший капрал… Вас разжаловали из-за дуэли? И причиной тому – женщина? – Увидев мое замешательство, она уже уверенно заявила: – Конечно же, женщина!

– Все же, госпожа Стефания, куда нам становиться на постой? – твердо сказал я, давая понять, что не намерен вести фривольные разговоры.

– Что же, как вам угодно… капрал, – поджала губы Стефи. Кивнув куда-то вдаль, мстительно добавила: – Вон, на том краю деревни старая конюшня. Можете занять ее вместе с вашими… однополчанами.

– А как насчет ужина? – поинтересовался я. – Разумеется, за деньги.

– Еду вам принесут, – холодно сообщила староста.

В знак благодарности я слегка склонил голову, развернулся и уже в спину получил еще один «кинжал»:

– Пехотинцы по сравнению с кавалеристами – жалкое подобие мужчин!

Спорить с женщиной я не стал, а лишь философски пожал плечами и пошел собирать воинство. Это было нелегко! Кое-кого уже разводили по домам ушлые селянки. Но с помощью окриков и угроз, а также двух Жаков, не «клюнувших» на прелести хозяек, удалось-таки собрать и солдат, и возчиков.

Пока шли, я чувствовал злобные взгляды своих подчиненных. Не будь на мне каски, мозги бы закипели… Ничего, переживут! А коли я их сейчас распущу, то соберу не раньше чем через неделю…

Мы обустроились в длинном сарае, из которого еще не выветрились запахи конского навоза. Для солдата – вполне нормальное место. А что такого? Крыша почти целая и три стены на месте. Нашлось даже старое сено, чтобы соорудить лежаки.

Парни злобно посматривали на меня, но свои обязанности выполняли. Даже помогли возчикам – пока те распрягали и стреноживали лошадей, собрали им хворост для костра.

Возчики обустроились отдельно. У нас – свой костер, а у них – свой. И дело не в высокомерии «строевых» над «нестроевыми». За год без малого, что мы провели вместе, в нас крепко-накрепко было вбито: «Один десяток – один костер!» Поможем, чем можем, и припасами поделимся, и на бивак встанем рядом. Но рядом – это не значит, что вместе…

Я уже собирался дать команду готовить ужин (немного провизии у нас с собой все-таки было), как появились пейзанки, притащившие нам пару окороков, свежий хлеб и бочонок. Надо думать – с сидром. В этих краях виноградников не было.

– О! – откупорил Жак Оглобля затычку и жадно принюхался. – Виноградное!

Народ отозвался счастливым рыком, потому что сидр уже стоял поперек глотки. Впрочем, мне было всё едино, что сидр, что вино, – во время «торжественной» встречи я успел наполнить водой свою баклажку.

Народ уже резал мясо и кромсал хлеб, готовясь к выпивке. Из котомок вытаскивались жестяные и оловянные кружки.

Половину окорока и пару хлебов мы отдали возчикам, а вот делиться ли вином, пока не решили. Наши «нестроевые» робко стояли в сторонке, вожделенно поглядывали на бочонок и глотали слюнку.

– Налейте мужикам, – приказал я.

– Командир, да тут самим мало! – вытаращился на меня Жак Оглобля, потрясая бочонком. – Чего тут пить-то?

– Давай-давай, не жадничай, – улыбнулся я. – Считай, что я им свою долю отдал.

– Ну коли твою долю… – сморщился Жак, но перечить не стал. – Эй, тягловые, тащите посуду, пока не передумали…

Возчики тотчас же подставили кожаное ведро, из которого поят коней. Когда Жак нацедил им с четверть ведра, они недовольно заворчали.

– Чё жвакаете? Все честно – по кружке на рыло. И скажите командиру спасибо. Если бы не он, хрен вам, а не вино…