Линзы, прозрачные тела, ограниченные с обеих сторон криволинейными поверхностями, были известны человечеству с незапамятных времен. В Британском музее хранится линза, изготовленная в VIII веке до нашей эры из горного хрусталя и дающая трехкратное увеличение. Предположения относительно ее использования варьируются от детали древнего телескопа до элемента декора.

Древние греки умели добывать огонь при помощи выпуклого стекла, концентрирующего солнечные лучи в одной точке. Об этом упоминается в комедии известного драматурга Аристофана «Облака», написанной во второй половине V века до нашей эры. А римский император Нерон в I веке нашей эры использовал шлифованный изумруд для коррекции близорукости.

Во второй половине XIII века в Италии были изобретены очки. Их существование подтверждается многочисленными документальными свидетельствами того времени, начиная с документов гильдий стекольщиков и заканчивая изображениями людей с очками. Первые очки предназначались для коррекции дальнозоркости, линзы, которые в них использовались, были выпуклыми. Очки для близоруких с вогнутыми линзами появились только в XVI веке. Заодно в XVI веке мастера научились шлифовать линзы настолько хорошо, что их стало возможным совмещать для получения бо́льшего увеличения. Совмещаемые линзы должны быть прозрачными и не должны давать искривлений, иначе изображение получится мутным или искривленным.

На вопрос о том, кто именно изобрел микроскоп, ответа не существует.

Теоретически его изобрел венецианский ученый — врач, философ, математик и астроном — Джироламо Фракасторо в первой половине XVI века. Именно Фракасторо первым высказал мысль о возможности совмещения двух увеличивающих, то есть двояковыпуклых, линз. Но дальше этого дело не пошло, воплощать свою идею на практике Фракасторо не стал.

Раз уж речь зашла о Джироламо Фракасторо, то надо сказать о нем несколько слов, тем более что он этого заслуживает. Фракасторо можно считать основоположником, точнее — одним из основоположников, науки эпидемиологии, которая изучает закономерности возникновения и распространения заболеваний, причем не только инфекционных. Фракасторо создал теорию распространения инфекционных болезней, которая предполагала наличие живого и способного к размножению болезнетворного фактора, который выделялся больными людьми. Мысли свои Фракасторо изложил в трехтомном трактате «О контагии, контагиозных болезнях и лечении», который можно считать первым в мире руководством по инфекционным заболеваниям. В этом трактате впервые появляется термин «инфекция», которым Фракасторо обозначает проникновение болезнетворного начала в организм. А печально известное заболевание сифилис получило свое название от поэмы Фракасторо «Сифилус, или О галльской болезни», в которой рассказывалось о том, как пастух по имени Сифилус разгневал богов-олимпийцев и был за это наказан ужасной болезнью, покрывшей его тело сыпью и язвами.

Можно предположить, что Фракасторо пытался создать прообраз микроскопа для того, чтобы увидеть возбудителей инфекционных болезней, но это ему не удалось. Зато удалось голландцам Иоанну Липперсгею и Захарии Янсену, мастерам из города Мидделбурга, который был центром стеклодувного дела. В конце XVI века один из них (а кто именно, так и не ясно) изобрел подзорную трубу, устроенную по тому же принципу, что и микроскоп. А в начале XVII века Галилео Галилей продемонстрировал оптический прибор из двух линз, который его приятель, врач и ботаник Джованни Фабер, назвал «микроскопом». Сам Галилей назвал свое изобретение «оккиолино», что в переводе с итальянского означает «маленький глаз». Другой голландец — Корнелиус Дреббель — усовершенствовал изобретение Галилея и создал прибор, который более походил на известный нам микроскоп…

Можно назвать еще полторы дюжины людей, приложивших ум и руки к созданию микроскопа, но для историков медицины самым важным «микроскопистом» является великий физик Роберт Гук, который усовершенствовал микроскоп настолько, что смог рассматривать в него клетки.

Диапазон интересов Гука был невероятно широким, а перечень его изобретений и открытий растянется на несколько страниц, но нас интересует только то, что способствует прогрессу в медицине. Гук увидел в свой микроскоп клетку и дал ей имя.

Примечательно, что при всей своей разносторонней любознательности Гук совершенно не интересовался медициной, всеми помыслами его владела физика и только физика. Однажды, уже после изобретения своего усовершенствованного микроскопа, Гук решил установить причину невероятно высокой плавучести коры пробкового дерева. Он делал тонкие срезы и рассматривал их под микроскопом.

Оказалось, что пробка состоит из множества маленьких ячеек, которые вызвали у Гука ассоциации с монашескими кельями[116], небольшими по размеру и расположенными впритык друг к другу. В честь кельи он и назвал эти ячейки.

Разумеется, ни один настоящий ученый (а Роберт Гук был самым настоящим из всех настоящих) не сможет пройти мимо возможности сделать открытие, даже если это открытие будет принадлежать к наукам, которыми он не занимается. Начав с изучения пробки, Гук продолжил делать наблюдения, итогом которых стал труд под названием «Микрография», опубликованный в тысяча шестьсот шестьдесят четвертом году. Гук описал разные живые клетки, сопроводив свои описания иллюстрациями, но, будучи физиком, не стал сильно углубляться в строение клетки. Но главное не в этом, а в том, что было открыто окно в микромир и была обнаружена клетка — структурная единица, из которой состоит все живое. Наука наконец-то «докопалась до корней», дошла до первоосновы всего живого.

Дело, начало которому положил физик Гук, сразу же продолжили два врача — итальянец Марчелло Мальпиги и англичанин Неемия Грю.

Марчелло Мальпиги изучал медицину в Болонском университете, там же получил докторскую степень и начал преподавать. Время от времени он покидал родную Болонью ради преподавания в других университетах, но всегда возвращался обратно. Окончательно он покинул Болонью лишь в тысяча шестьсот девяносто первом году, когда стал личным врачом папы Иннокентия Двенадцатого. Короче говоря, Мальпиги был известным ученым, которого переманивали из одного университета в другой, и отличным врачом. Высокая репутации Мальпиги в ученом мире подтверждается и его членством в Королевском обществе[117], которое в то время только что было создано.

Мальпиги поставил точку в учении Гарвея о кровообращении, открыв капилляры и установив тем самым связь между артериями и венами. Ему несложно было сделать это, поскольку он использовал микроскоп со стовосьмидесятикратным увеличением! Такое совершенное устройство помогло Мальпиги проводить самые разнообразные исследования, начиная со строения почки и заканчивая током веществ в растениях. По сути дела, Мальпиги стал первым исследователем клеточного мира, первым ученым, который серьезно и досконально изучал строение живых организмов под микроскопом. Мальпиги с полным на то правом можно назвать отцом гистологии, поскольку именно он заложил основы этой науки.