Кроме фотографий и пресс-релизов, Ласситер нашел несколько газетных статей о полезной деятельности «Умбра Домини» и пару восторженных заметок о самом делла Торре. В обеих заметках отмечалась удивительная способность священника к изучению языков (если верить одной, он говорил на шести, а если другой, то – на девяти языках), а также его успехи в кикбоксинге. В одной даже говорилось: «Отец делла Торре справится с любым противником. Берегись, Жан-Клод! Бах!»

И наконец, в папке обнаружилось некое «миссионерское послание», весьма вкрадчивое по тону. В послании ни слова не было об обрядовых противоречиях, «исламском империализме» или необходимости клеймить гомосексуалистов. Упор делался на роль «семейных ценностей», значение христианской культуры и «незыблемость важнейших догматов католицизма».

Содержащиеся в подборке материалы подействовали на Ласситера не хуже патентованного снотворного, и он погрузился в сон, сидя в кресле.

Проснувшись, Ласситер почувствовал себя несколько лучше, но настроение вновь упало, когда он вошел в расположенное рядом с гостиницей кафе, чтобы выпить капуччино. Из дребезжащего динамика неслись идиотически-радостные каденции в исполнении европопсы. Ласситер никогда не мог понять, что люди находят в этой пародии на музыку. Хорошо хоть кофе ему подали весьма приличный.

Церковь Святого Евфимия оказалась маленькой и очень старой. Земля под храмом осела, и он покосился настолько, что ни одна из стен не была отвесной. Сооружение с обеих сторон стискивали современные здания, и искривленный вид церкви создавал впечатление, будто соседи стараются вытолкнуть ее из своего ряда, а старушка сопротивляется из последних сил.

Короткая дорожка вела к огромным арочным вратам, скрепленным металлическими полосами. Двери были настолько почтенного возраста, что дерево, из которого их когда-то соорудили, стало ребристым и напоминало стиральную доску – более мягкая древесина между слоями камбия давным-давно выветрилась. Ласситер видел эти двери на фотографии из информационной подборки. Правда, там створки были распахнуты, и из темной церкви выступали счастливые жених и невеста. Под снимком имелась надпись, утверждавшая, что двери были сооружены в восьмом веке. Ласситер прикоснулся к неровной поверхности, оказавшейся твердой как камень.

Но сейчас двери были закрыты. Ни ручек, ни дверного молотка, только огромная замочная скважина древнего вида. Ласситер двинулся вокруг здания в поисках второго входа и вскоре его обнаружил. Прежде чем постучать, он на минуту задержался, чтобы повторить в уме свою легенду: Джек Делани, Си-эн-эн, «Новые направления в католицизме».

Лидер «Умбра Домини» лично ответил на стук. На священнике были темно-серая водолазка, коричневые брюки и мокасины. В жизни он выглядел еще привлекательнее – неужели такое возможно?! – чем на фотографиях. Но в отличие от киноактеров, которых вспоминал Ласситер, делла Торре оказался гораздо крупнее. Его отличало атлетическое сложение, а ростом он даже превосходил своего гостя. Он совершенно не отвечал сложившемуся в представлении Ласситера стереотипу священнослужителя – облаченного в сутану, убеленного сединой шестидесятилетнего старца с мудрым взглядом.

– Вы, наверное, Джек Делани, – с улыбкой произнес священник. – Данте предупредил меня о вашем приходе. Прошу вас, входите. – В его безупречном английском не было и намека на акцент.

– Благодарю вас.

Они прошли в элегантно, однако без всяких излишеств обставленный кабинет. Ласситер сел в красное кожаное кресло, а делла Торре занял место напротив за большим деревянным столом библиотечного типа. Вспомнив слова Мазины о том, с каким искусством делла Торре освещает церковную службу, Ласситер обратил внимание на изощренную систему светильников под потолком и на то, как свет падает на точеное лицо руководителя «Умбра Домини».

– Итак, насколько я понимаю, вы готовите материал для Си-эн-эн.

– Во всяком случае, думаю об этом.

– Замечательно! Иногда мне кажется, что крупные средства массовой информации сбиваются с пути истинного, игнорируя нашу организацию.

Ласситер, как и положено в подобных обстоятельствах, рассмеялся.

– Надеюсь, это не совсем так.

– Я тоже надеюсь, – пожал плечами священник. – Но это, как мне кажется, не имеет никакого значения. – Наклонившись вперед, он уперся локтями в стол, сплел пальцы и, возложив на них подбородок, осведомился: – Итак, с чего мы начнем?

– В основном я хотел взглянуть, как вы будете смотреться на экране, и получить предварительную информацию. Если бы вы рассказали мне о возникновении «Умбра Домини»…

– Нет ничего проще, – прервал его делла Торре, откидываясь на спинку кресла. – Вам хорошо известно, что нас называют продуктом – некоторые предпочитают говорить «субпродуктом» – Второго Ватикана.

Последующие десять минут глава «Умбра Домини» рассказывал о своей организации, время от времени даря Ласситеру улыбку.

– Какие изменения претерпела организация за последние годы?

– Джек, ни для кого не секрет, что наши ряды стали куда многочисленнее.

– Не могли бы вы назвать программу, которая является предметом вашей особой гордости?

– «Обращение к человеку» – вне всякого сомнения. Я горд…

– Кто или что, по вашему мнению, более всего угрожает Церкви в наши дни?

– Угроз очень много, ведь мы живем в такое трудное время! Но самой большой угрозой католицизму является то, что я называю «искушением модернизма».

Каждый ответ Ласситер сопровождал кивком и старательной записью в блокноте. Он начал лучше понимать своего собеседника. Казалось, делла Торре сделан из тефлона, но только более прочного. Тефлон и сталь – так будет точнее. Ласситер решил изменить тактику:

– Говорят, что «Умбра» преследует политические цели.

– Вот как? – Почувствовав перемену тона, делла Торре вскинул голову. – И кто же так говорит?

– В отеле у меня много вырезок, – пожимая плечами, ответил Ласситер. – Причем пара статей весьма критических. Там утверждается, что «Умбра Домини» тесно связана с крайне правыми группировками типа Национального фронта…

– Но это полная нелепость! Да, некоторых братьев беспокоят проблемы иммиграции, но это их личное дело, поскольку оно не касается вопросов теологии. Мы исповедуем политический плюрализм, и члены нашей организации придерживаются разных взглядов.

– Говорят также, что «Умбра Домини» страдает гомофобией.

– Что же…

– Я слышал, вы даже призываете клеймить геев.

– Боже мой! Хорошо, что вы подняли этот вопрос, – я получил возможность пролить свет на истинное положение дел. Да, мы действительно считаем гомосексуализм грехом и заявляем об этом совершенно открыто. Не исключено, что некоторые обвиняют нас в гомофобии. Однако надо помнить, что «Умбра Домини» осуществляет и педагогические функции. Мы учителя и для пояснения своей точки зрения можем использовать гиперболы. Но кто бы что ни говорил, ни один человек в «Умбра Домини» даже не допускает мысли, что гомосексуалистов следует клеймить. Хотя лично я считаю, что они должны регистрироваться в полиции.