– Стоять, где стоишь. Выстрелю, – предупредил бандит.

В том, что он выполнит свое обещание, можно было не сомневаться.

– Чего вам надо? – разлепил губы Игорь.

– Хороший вопрос, – не спуская с Игоря острого взгляда, ответил Пермяк. – Своевременный.

– Отпустите ее!

– И отпущу, – заверил его Пермяк. – Сразу, как только ты принесешь то, что взял у меня. Я ответил на твой вопрос?

– Я не понимаю вас, – глухо произнес Игорь.

– Понимаешь, – ухмыльнулся Пермяк.

– Но я у вас ничего не брал.

– Ой ли? – сказал Пермяк и сжал Елене горло так, что она захрипела. Игорь дернулся и напоролся на окрик: – Стоять!

– Что вам надо?! – вскричал Игорь, не отводя взгляда от Елены, безуспешно пытающейся оторвать руку бандита от своего горла.

– Золото, что ты украл у меня, – жестко ответил бандит.

«Ну, вот и развязка, – пронеслось в голове Елены. – Иной, наверное, быть и не могло».

– Хорошо, я отдам, – донесся до нее голос Игоря. Он был глухой и словно бы незнакомый. – Но я у вас ничего не крал.

– Ну, как же не крал? Два ящика с золотыми брусками. Ты мне их отдашь, а я отдам тебе твою бабу.

Лена снова предприняла попытку освободиться от мертвой хватки Пермяка, но тот лишь сильнее сжал ее. Как в тумане, она увидела, что Игорь рывком бросился вперед, к ней, и тут вдруг вечерняя тишина треснула сухим выстрелом и рассыпалась на острые мелкие осколки. Она закричала, и бандит ладонью зажал ей рот.

– Следующая пуля полетит тебе в лоб, – заверил Игоря Пермяк. – Где мое золото?

– В гостинице, – ответил Игорь, трогая лицо. Пуля пролетела так близко от его головы, что ожгла щеку.

– Идем.

Он отступил в сторону и, неотрывно следя за его корпусом, пропустил Игоря вперед.

Они свернули на проделанную Пермяком тропу в чаще кустов и через малое время вышли к джипу.

– Сейчас поедем к тебе в гостиницу, – объявил Пермяк. – План мой таков: я тебя отпущу, а ее оставлю. Ты вынесешь мне бруски, все до единого, и тогда я отпущу ее. Любая твоя попытка что-либо изменить в этом плане означает, что ты ее больше никогда не увидишь… живой. Ты понял меня?

Игорь молчал.

– Ты понял меня, я спрашиваю?

– Понял, – ответил Игорь.

– Садись за руль.

– Но…

– Что, не можешь водить машину?

– Могу, но я не знаю город, – ответил Игорь.

– А я подскажу, куда ехать…

Игорь сел за руль, а Пермяк с Еленой уселись на заднее сиденье. Бандит все так же держал пленницу железной хваткой.

– Трогай.

Игорь с ненавистью посмотрел в зеркало заднего вида, встретился взглядом с холодным взором Пермяка и включил передачу. Через минуту они выбрались из зарослей кустов, а еще через пять минут уже катили к центру города.

– Прямо. Теперь направо. Еще раз направо, – командовал Пермяк, изредка поглядывая на Елену.

А и хороша девица! Сладенькая. Вот бы закатиться с такой на юга. Да чтоб ходила перед ним в одном купальнике, а на выход надевала короткую юбочку или шортики. И чтоб кругом мужики все пялились на нее, облизывались и завидовали ему. А она чтобы ласкала его, как наложница персидского шаха, и чтобы все его желания и прихоти исполняла на раз!

Он слегка ослабил хватку:

– Щас не больно?

– Да пошел ты!

Вот, сучка! Ничего. С таким боблом, что скоро будут у него, он найдет десяток таких девок, как она. Нет, лучше! И все они будут лизать его пятки и еще кое-что с превеликим удовольствием…

– Здесь налево, – произнес Пермяк, и они свернули в переулок, по левую руку которого стояла гостиница «Биляр». – Теперь стой. Приехали.

Игорь остановился и заглушил мотор.

– Ну, чего сидишь, выходи.

Игорь вышел.

– А теперь иди и неси золото. И смотри: позвонишь ментам или еще что-нибудь несуразное выкинешь, я сделаю из нее дуршлаг. Понял, бычара?

* * *

В принципе, человек в нашей стране готов ко всему.

Готов, что зимой может пойти дождь, а в июле, наоборот, снег.

Что его могут обокрасть, облаять, укусить и избить в темном переулке и даже в светлом.

Готов к смачному плевку в ясные очи, к урезанию зарплаты при увеличении цен на продукты и услуги и всучению в гипермаркете просроченных аж на полгода килек в томате.

Готов к предательству друга с женой и жены с другом, оставлению пилки для ногтей в животе после проведения хирургической операции, выключению горячей воды на год и лифта на два.

К обвинению в несовершенном злодеянии и к отсидке срока в червонец за преступление, совершенное неизвестным гражданином с застарелым шрамом на щеке и в фальшивой бороде.

Наш человек всегда готов к истечению на его голову кислотных дождей.

Для него не будет особой неожиданностью наводнение или цунами, и он, в частности, готов к тому, что его в любое время может переехать трамвай, сошедший вчера с рельсов.

Человек у нас готов обезножеть, обезручеть и вообще обесчленеть; покрыться лишаями, гнойниками, незаживающими язвами и хронической экземой.

Не готов он только к крушению мечты.

Настоящей.

Выношенной.

И почти сбывшейся.

Игорь к вынужденному расставанию с золотом был не готов.

Когда он вошел в номер и нагрузил золотыми брусками две тяжеленные сумки, он ни о чем не думал. Просто, как сомнамбула или лунатик, не отдающий отчет своим действиям, он схватил обе сумки и потащил их к выходу. Каждая весила килограммов тридцать, если не больше, но он не ощущал их веса. Он чувствовал, что из его жизни вынули какой-то стержень, как из детской пирамидки, и все кругляшки, что были нанизаны на него, рассыпались и раскатились по полу. Так и его надежды, чаяния и планы рассыпались и раскатились, оставшись без стержня посередине. И он не знал, что теперь делать. Вернее, знал только одно: надо отдать золото этому бандюгану и освободить Елену.

Он вынес Пермяку пять сумок с золотом. У него хватило ума не рассказать ему, что он загнал один брус перекупщикам, иначе бы пришлось отдавать бандиту и все вырученные за золото деньги.

Когда Игорь вынес последнюю сумку и загрузил ее в багажник, Пермяк, закрыв Елену в машине, лениво осмотрел содержимое каждой сумки. Кажется, он остался доволен.

– Здесь все? – спросил он.

– Все, – ответил Игорь.

– Молодец, – бросил ему Пермяк и пошел к передней дверце. Открыв ее, он оглянулся и произнес: – Пока, родственничек.