– Вы не читаете экономических журналов! – кипятился дедушка. – Не разбираетесь в ежегодных сводках! Там все черным по белому написано, надо только на цифры посмотреть.

Ни дети, ни внуки, действительно, подобными изданиями не интересовались, хотя следили за новинками отечественной и зарубежной прозы в толстых литературных журналах.

Дедушка Саша говорил, что Россия, Украина и Белоруссия кормят тринадцать других республик СССР. Он сыпал цифрами ВВП каждой из республик и ВВП на душу населения. За дедушку радовались – такая память в преклонные годы. И не понимали, почему он так нервничает. Поделить на всех – справедливо, мы же одна страна. И нет разницы: строим заводы, фабрики в Рязани, Орле, в Полтаве или в Самарканде, Душанбе, Кутаиси, Риге.

– Остолопы! – краснел и трясся по-стариковски беспомощно дедушка. – Русский, славянские народы обкрадывают! Предприятия – это рабочие места, прибыль, повышение уровня жизни.

– И то сказать, – перебивала бабушка Марфа, улавливающая только самую суть речей мужа, ничего не понимавшая в его «ВВП на душу населения», боявшаяся его очередного гипертонического криза и желавшая, чтобы он охолонул слегка. – С соседями надо жить, конечно, мирно. Помогать по мере сил, а правильнее сказать – помогать в самую трудную минуту. Потому что доброта и щедрость без крайней нужды, да еще частые, бывают унизительны. На словах-то перед вами рассыплются в благодарностях, точно нищие на паперти, а в душе затаят. В Сибири испокон веков так было: лишенцев не забудь, кандальникам с этапа хлеба вынеси, а домохозяйство каждая семья должна сама выправлять. Работать, жилы рвать и не оглядываться на добрых людей. Тогда им и честь обчества, и самоуважение.

– Вот! – потрясал пальцем в воздухе дедушка Саша. Когда ему не хватало аргументов или захлестывали эмоции, он отчаянно жестикулировал или бил кулаком по столу. – Глас народа! Трезвый и здравый.

– Этот глас, – задумчиво произносил дядя Вася, – сильно отдает великорусским или славянским, если хотите, шовинизмом.

– Мы единая общность. – Маня не выдерживала и встревала в разговор взрослых, что в общем-то запрещалось. – Русские, украинцы, белорусы, казахи, узбеки… в СССР более сотни национальностей – мы новая историческая единая общность – СОВЕТСКИЙ НАРОД! – Последние слова она произносила гордо и пафосно.

– Видите? – Дедушкин палец теперь тыкал в Маню. – Им с пеленок, с детского сада внушают антинаучную ересь. Нельзя создать народ, этнос, нацию на бумаге! Это сродни опытам параноика Лысенко, угробившего нашу генетику, по «воспитанию кукурузы в условиях Крайнего Севера». Переход от феодализма к социализму, минуя прочие стадии, – это я про азиатские республики СССР – бред сивой кобылы. Утописты стоят в сторонке и нервно грызут пальцы. В Туркмении, Таджикистане, Узбекистане, Киргизии как были байство, кланы, родоплеменные отношения, так и остались, только ушли в подполье, приспособились, закамуфлировались, присосались к Москве. Марфа! Что там про собаку?

– Как ни вертись собака, а хвост позади.

– Вот именно! Дружба народов – это прекрасно! Цивилизованно, прогрессивно и способствует мирному разрешению конфликтов. Но не будьте вы слепыми котятами!

Пройдет много лет. Таня, Маня и Соня станут бабушками. Советский Союз распадется, и пророчества дедушки Саши, которые они в детстве считали старческим кликушеством, сбудутся. Но даже дедушка Саша с его утомительной мизантропией не мог предсказать, что Россия и Украина станут врагами. И еще Сонетанемане откроется бесполезная мудрость стариков. Ты говоришь: «Дважды два – четыре. Пятью пять – двадцать пять», – а тебе не верят и смотрят на тебя с любовной снисходительностью. Потому что каждому человеку надо самому научиться считать на палочках, потом складывать числа, потом понять принцип умножения и деления, зазубрить таблицу умножения.

У дедушки Саши в последние годы жизни политкорректность отсутствовала начисто. Он презирал прибалтов, даже ненавидел.

Сонютанюманю тетя Настя и дядя Митя на своей машине неоднократно возили в Эстонию, Литву и Латвию. Это было обалденно! Настоящая Европа!

– Во втором эшелоне осады Ленинграда, – утверждал дедушка Саша, – стояли подразделения латышей и эстонцев. Они расстреливали тех, кто пытался самостоятельно вырваться из блокадного города. Им, фашистским прислужникам, холопам, лизоблюдам, даже вручали грамоты за блокаду Ленинграда. Прячут сейчас, наверное, эти грамоты. Ждут своего часа. Выродившиеся потомки великих предков – вино, превратившееся в уксус. Они еще на нас плеснут кислотой, помяните мое слово.

Таня серьезно опасалась, что дедушка, которому, только спичку поднеси, вспыхивает, по любому поводу несет антисоветчину, плохо кончит.

– Он же и в очереди в магазине политпросвещение устраивает, – говорила она бабушке. – Он таксиста, который нас к дому привез, полчаса терзал опасностями Третьей мировой войны. Деда в тюрьму, конечно, не посадят, но на Пряжку отвезти могут.

На набережной реки Пряжки находилась психиатрическая лечебница. Выражение: «По нему Пряжка плачет» – было понятно каждому ленинградцу.

– Дык что я могу? – всплескивала руками бабушка. – Неугомонный! Раньше-то на заводе кипел, а теперь пенсионер. И все сокрушается. Да не по мелочи, а в политическом масштабе.

– С соседом из сорок пятой квартиры нехорошая история вышла, – скривилась Маня.

Сосед рассказал дедушке анекдот. Украинец поливает цветы маслом. «Остап! Ты чего творишь? Масло для квитков вредное!» – «Для квитков, може, и вредное, а для пулемета полезное».

Дедушка юмора не оценил:

– Ваша фамилия, кажется, Ляшко? Судя по лицу, подобные анекдоты греют вам сердце!

Далее дедушка выдал горячую и страстную речь про зверства и бесчинства бандеровцев на Западной Украине.

Сосед Ляшко теперь ни с кем из их семьи не здоровается.

– Еще меня упрекали, что инородцев не люблю, – говорила Бама. – Я-то тихо да понарошку, а Александр Павлович – шумно и с фактами. Вот дождется, что напишут на него в органы.

– Писать – это идея, – сказала Соня.

– Отличная идея, – согласилась Маня.

– Надо подготовиться, – поняла с полуслова сестер Таня.

Внучки давно выросли и давно не забирались на него, сидящего в кресле, «как мартышки на баобаб», – давно дедушка так притворно не бурчал, устраивая под одной рукой Таню, под второй – Маню, а Соня, конечно, захватывала его плечи, пластаясь на спинке кресла.

– Не дам на газировку! – сказал дедушка. – Сначала дневники покажите.

Танясоняманя, не репетируя, а только обозначив главную идею, умели говорить по очереди пулеметно, подхватывая фразы друг друга, несясь на одной волне, обескураживая и приводя в полнейшее замешательство объект словесной атаки. «Объектом» чаще всего были молодые люди, юноши, которых девушки ради спортивного интереса лишали почвы под ногами. Дедушка – иная статья. Но метод-то универсален. А идея вообще благородная – не допустить, чтобы любимого дедушку увезли на Пряжку.