— Я хоть в малом, по моральным соображениям, не могу продавать родину.

— Ха-ха-ха! Да кто вы такой, чтобы столь высоко ценить себя? Ладно, — лицо Блювштейна посуровело, — я верю, что вы уже наш человек, поэтому покажу только одну копию, прочитав ее, вы, правдолюб, поймете всю степень падения России.

— Вы меня заинтриговали.

— Вот, читайте, это копия секретного доклада министра внутренних дел главе правительства: «Предварительным следствием по установленному уголовному делу полностью доказано, что иностранными фирмами «Транс Континенталь», «Мирабо» и другими, созданными группой бывших граждан СССР во главе с братьями Серыми, были заключены контракты с крупнейшими промышленными предприятиями России. Оплата по этим контрактам этими фирмами осуществлялась через подставные коммерческие структуры за счет средств. Полученных в результате мошеннических операций с российскими банковскими документами. Путем зачисления денежных средств по подложным телеграфным авизо на счета различных предприятий в коммерческих банках Москвы, Твери, Кузбасса, Санкт-Петербурга, Центробанка было «позаимствовано» 7 млрд. рублей». Шесть лет назад на такие деньги можно было приобрести весь Кремль в придачу с кабинетом министров Гайдара. — Блювштейн потянул копию из моих рук. — Чуток прояснилось в ваших мозгах, бессребреник? Секреты за семью печатями мы читаем тут, лежа на пляже.

— Семен, — взмолился я, — разрешите дочитать. Диктофона у меня нет, блокнота тоже, а писательское любопытство разбирает. Ну, сделайте одолжение, я же теперь ваш человек. Бывает, гадаю, ломаю голову, каким образом развалилась страна? Откуда взялись на голом постсоветском пространстве баснословные богачи? упущу такую возможность, так и умру в неведении. Всемирная афера — сюжет для колоссального романа.

— Так и быть, читайте, но… учтите, это не единственный документ российского МВД и правительства, имеющийся у нас. Они еще продумывают очередной ход, а мы первыми наносим упреждающий удар. Читайте, хрен с вами!

— Благодарю! — я взял дрогнувшей рукой копию доклада и продолжил чтение, чувствуя, как внутри что-то противно дрожит: «24 августа на расчетный счет Ачинского глиноземного комбината, по подложному переводу якобы из Свердловского Центробанка было зачислено 758 млн. рублей, мы не можем точно сказать, кто из служащих Центробанка замешан в афере, через два месяца на расчетный счет некой ассоциации «Грандисон» по подложному авизо из Красноярска поступили 780 млн. рублей, их никто в глаза так и не увидел. Известно только, что все рубли были переведены в доллары и покинули страну. Аферисты усложнили схему: получив из Пермской области 992 млн. рублей, пришедшие на счет фиктивного общества «Клер», а оттуда 900 млн. рублей опять растворились в воздухе беззакония и свободы, обогатив западные банки…»

— Пожалуй, хватит, не то ваша бедная впечатлительная голова лопнет от сведений, которыми мы обладаем. Хотя не удержусь еще от одного впечатляющего факта: за пять лет работы в вашей стране наши фирмы заработали 1 млрд. 680 млн. долларов. Ну, ну, Банатурский, не хлопайте глазами.

— Что я должен делать после напечатания статьи?

— Получить гонорар. А дальше… особые указания, которые будут для вас несложными. Вы заметили, что в докладе мелькают формулировки: «не обнаружены», «не найдены», «неизвестные лица». Им ничего неизвестно, а нам известно все. Почему? Потому, что с нами тесно сотрудничают тысячи россиян, и вы будете в их числе.

— А если я наотрез откажусь?

Блювштейн ничего не ответил, снял пенсне, аккуратно убрал его в бархатную коробочку. Встал, разминая ноги, прошел за красочную китайскую ширму. И я услышал свой собственный голос. Оказывается, меня «писали», что и следовало ожидать. Боже правый! Что со мной стало? Чем дальше прослушивал я свои откровения со стороны, тем больше ужасался. Вольно или невольно, говоря чистейшую правду, ничего не прибавляя и не убавляя, выболтал многое из того, чего посторонние уши не должны были слышать, вывернул наизнанку души своих недавних начальников, которые и так доверяли мне, а я «заложил» их с потрохами, хвалясь собственной осведомленностью, разболтал внутренние секреты комбината.

Ну и подлец же вы, Блювштейн! — сказал я с чувством вины, — все вытянули из меня.

Мы — порядочные люди! — невозмутимо отпарировал Блювштейн, мы зарабатываем, а не воруем, как наши власти. На западе нет такого, чтобы рабочий получал в семьдесят раз меньше начальника. Вы почему-то мне по-человечески нравитесь. Посему… — Блювштейн покопался в своей красной папке, протянул мне листок с компьютерным текстом, — читайте, для успокоения совести.

«Эту уникальную схему уральской империи специалисты ФСБ составляли несколько лет. Она поражает своей стройностью. Одна география чего стоит, — мои глаза бежали по строчкам, дух захватило, я еще не знал, что это: секретный доклад, выкраденный из сверхсекретных архивов ФСБ, газетная статья или… словом, раздумывать мне было некогда, журналист вновь всколыхнулся во мне с дикой силой, — Лондон, Гамбург, Тель-Авив, Москва, Киев, Рига, Таллин… В этой невидимой империи разнообразие отраслей — от продовольственных до… большинство составляющих — металлургическая, нефтяная, горнодобывающая промышленности никак не пересекаются, зато все замыкаются на одном человеке… Я поднял глаза на Блювштейна: «Неужели все замыкается на нем?»

— Успокойтесь, писатель! Сразу все понял Блювштейн, — мне еще далеко до ваших грабителей. Читайте дальше.

«Если какая-либо структура попадет под удар, — продолжил я чтение, — не возникнет эффекта домино. Международные авантюристы, поддержанные начальником УВД Окраиновым, их покроют, ибо эта «империя» имеет сразу два выхода на «семью».

— В Кремль? — обалдело спросил я.

— Вы что, с Луны свалились? — Блювштейн снова наполнил рюмочку.

«Системе сдержек и противовесов мог бы позавидовать сам Президент. Итак, на виду нищая область, банкрот, с разваленной «оборонкой», убогим сельским хозяйством, задержкой заработной платы, которая часто выдается в виде гробов или навоза, а в тени «бандитская республика»: мощная промышленно-финансовая империя, имеющая свою партию власти, свои разведки и контрразведки, свой спецназ…»

— Послушайте, Блювштейн, я не могу больше читать про это… — Я вернул бумаги хозяину.

— А не желаете закрепить пройденное? — ехидно сощурился Блювштейн. Вот сугубо конфиденциальная справка о деятельности одного из руководителей президентской администрации. Нет, вы читайте, читайте! Живете, как крот в норе, занимаетесь самоистязанием. Не желаете? Тут фигурируют миллиарды долларов. Ладно, на сегодня хватит уроков политграмоты, — снисходительно проговорил Блювштейн, убрал бумаги в красную папку. — Кстати, вы знаете, сколько стоит одна минута рекламного времени на вашем телевидении? До трех тысяч долларов. Минута! А вы… Хотите вы или не хотите, Банатурский, часы запущены, остановить их невозможно, стоит только нажать кнопку и…

«О чем это он? Господи! Я — зомби! Как я мог забыть, что загнан в угол, что меня держат на смертоносном крючке».