Последний раз с подругой мы виделись весной. За лето она загорела и похорошела. Крепко обнявшись за плечи, словно прилипшие, мы направились к высоким тяжелым дверям. И хотя идти сросшимися близнецами было совершенно неудобно, рук не опускали.

— Устала с дороги? — спросила я.

В прошлом году темная руна выжгла в подружке почти весь светлый дар, остались крохи, и перемещения через ворота стали недоступны. Пришлось много часов трястись в дилижансе.

— Ни столько устала, сколько хочу помыться. Мне кажется, что я уже подваниваю, — громко, не стесняясь прохожих, выдала подружка. — И еще поесть в той таверне, о которой ты мне в последний раз писала.

Солнце уже село, город кленов погружался в сумерки. Пока мы ехали в квартал Чистых Прудов, где находился отцовский особняк, Крис с любопытством изучала цветущие магическими огнями улицы. Наступал день Схождения, и хотя Абрис растаял, королевская семья не решилась отменить ставший традиционным праздник. Куда ни кинь взгляд, на растянутых между фонарными столбами гирляндах, в витринах торговых лавчонок, на городских омнибусах — везде мерцала руна «слияние», символ схождения, напоминавший рисунок солнечного затмения.

— Лерой, — позвала меня Крис.

— Что? — повернулась я к подруге. Лицо той терялось в сумраке кеба.

— Где ты была, когда исчезла? Ты была с ним?

— Да, — кивнула я. Кристина до сих пор не знала правды о нас с Кайденом. Считала, будто осенью я закрутила скандальный роман с профессором, и нас накрыли. Он был вынужден уйти из университета, а я перевестись на учебу в столицу.

— Почему ты вернулась домой?

— Мы расстались.

— Он в своем уме? Разве не понимает, что ты настоящее сокровище? — подпрыгнула подруга, вызвав у меня приступ истеричного веселья.

— Ага, сокровище, поэтому беречь меня слишком накладно.

— Знаешь, что? Забудь про банную комнату, поедем в трактир! Я выпью что-нибудь крепкое, ты заешь сладкими булками, вместе поругаем двуногих скотов и найдем тебе какого-нибудь мужика получше!

— В трактире? — с иронией уточнила я.

— А что? Хорошие мужики попадаются в самых неожиданных местах, — деловито пожала она плечами и совершенно неженственно понюхала рукав дорожного платья. — Только надо будет сесть у открытого окна, чтобы с подветренной стороны.

Не откладывая дело в долгий ящик, подруга постучала в стенку, привлекая внимание, возницы и прикрикнула:

— Дядюшка, не надо туда, куда мы там ехали! Отвезите нас с трактир на Судной площади! — Она плюхнулась на сиденье и уверила меня:

— Я тебе сейчас покажу отличное место, столичная штучка!

Говорить подруге о том, что считала тот самый трактир нашим с Кайденом местом, я не пожелала. Наверное, так даже будет лучше, если появятся новые воспоминания.

— Ты когда там была? — с нарочитым удивлением изогнула я брови. Обычно Крис приезжала в столицу с отцом, и останавливались они на монастырских постоялых дворах, или же ночевала у меня дома, то есть посещение злачных мест было априори «заказано».

— Никогда, но мне описывали так, как будто я сама там неоднократно накачивалась виски. Так что я выпью за нас обеих, а ты просто понюхаешь. Надеюсь, новая маменька переживет возникновение в доме твоей пьяной подружки?

— Только если ты не захочешь заночевать на собачьем коврике или в отцовской спальне.

— Воздержусь от обоих вариантов, — чинно кивнула подруга.

В последний служебный день перед праздниками трактир «Близкие люди» трещал по швам от наплыва посетителей. Стояли гвалт и такая духота, что не спасали открытые окна. Воздух густо пах табаком вперемешку с запахом вина.

— Светлые угодники, да это золотое облако! — охнула Крис, с восторгом разглядывая забитое заведение.

— Угу, только в затмении, — с иронией прокомментировала я, пытаясь глазами выискать пару свободных местечек за одним из общих столов. На отдельные кабинеты или маленькие столики в альковах рассчитывать не стоило. В первые — без доплаты подавальщику, не попадешь ни за какие коврижки, а денег у нас с собой было немного, а вторые, видимо, заказывали еще с середины дня.

За центральным столом отыскался свободный островок. Оказалось, чтобы не потерять места, хитрые посетители нарисовали охранные руны, которые кусались магией, стоило чужаку попытаться пристроить пятую точку. Безусловно, никто не рассчитывал, что в таверне появиться двуликий маг.

— Потушишь? — спросила Крис, по-хозяйски пристраивая дорожный саквояж под лавку.

— Дамы, — прикрикнули нам с другой стороны стола хмельные соседи, — даже не пытайтесь потушить! Руны нашего шефа…

— Если потушим, то вы купите нам выпивку! — тут же нашлась Крис. — По рукам?

— Все для дам! — согласно промычали спорщики.

Мы переглянулись. Мол, сами напросились. Я просто дотронулась указательным пальцем до руны, почувствовав приличный укол — на силу магии создатель явно не поскупился, чтобы сразу захватчиков оставить с дыркой на штанах. По светящемуся контуру пробежала искра, и знак потух, превратившись в выжженный рисунок. То же самое проделала со второй руной.

— Здравствуйте, господа, — нахально улыбаясь, объявила Крис, плюхаясь на лавку. Наше вторжение встретили оглушительным молчанием.

— Она, вообще, человек? — спросил один хмельной товарищ у другого, указав в меня пальцем.

— Сюда! — Крис выставила руку, чтобы подозвать подавальщика, и когда тот приблизился, то заявила:

— Нам сырную нарезку, кувшин холодного вишневого морса, содовой воды и бутылку виски. Оплачивают вон те щедрые меценаты.

Меценаты несколько ошалели от разнообразия заказа и выпучили глаза, пытаясь сфокусироваться на рыжеволосой кудрявой разбойнице, ужасно похожей на ребенка. Подавальщик решил также, а потому со спокойным достоинством заявил:

— Несовершеннолетним ничего крепче эля не подаем. Личные грамоты?

На этих словах с беспечным видом Крис начала расстегивать пуговички на груди. Одну, другую, третью. Все мужчины, кто сидел рядом, затаили дыхание, а она остановилась ровно на линии приличий, раскрыла ворот и продемонстрировала выжженную чуть выше солнечного сплетения темную руну, похожую на татуировку.

— Какой виски предпочитаете? — после паузы вымолвил подавальщик, словно не увидев ничего пугающего на теле юной женщины.

— Односолодовый, — мило улыбнулась она, снова застегивая пуговички, а когда подавальщик отошел, то изогнула брови, глянув на притихших соседей по столу:

— Что такое, господа? Никогда темных рун не видели?

— Ты чокнутая, — фыркнула я, стараясь не расхохотаться. Клянусь, Кристина Сереброва являлась первым и единственным известным мне человеком, не боявшимся всему миру объявлять, что когда-то попала в неприятности с Абрисом.