Тоталитарная власть оказалась сильнее личных предпочтений Роберта Боша, и во время войны его концерн вошел в число самых мощных военных предприятий Германии. С 80-летием, отмечавшимся 23 сентября 1941 года, его поздравляли самые разные ораторы: с одной стороны, выступили Роберт Лей, который объявил, что Гитлер назвал Боша Новатором труда, и представители нацистского правительства Вюртемберга, а с другой – близкий друг Боша и известный оппонент режима Пауль Ройш, видный руководитель Сопротивления Карл Гёрделер и Ялмар Шахт, ставший участником заговора против режима. Смерть Боша в начале 1942 года избавила его от горестного зрелища – в результате вражеских бомбардировок большинство его предприятий превратились в жалкие развалины. Но не только. Он был избавлен от длительного преследования, которому после неудавшегося покушения на Гитлера 20 июля 1944 года подвергались его помощники. Нацисты были прекрасно осведомлены о неприятии правящего режима как ими, так и их покойным боссом, и, поскольку Гёрделера часто видели входящим в здание администрации, они предполагали их причастность к заговору против фюрера.

Хуго Эккенер, которого Америка с любовью называла Колумбом воздуха, не смягчал выражений, высказываясь на заводе дирижаблей в Фридрихшафене в адрес Гитлера и его режима. Как многие лидеры промышленности, он убедил своего сына Кнута Эккенера вступить в НСДАП, чтобы избавить завод «Цеппелин» от присутствия нацистских комиссаров. В результате Кнут Эккенер оставался главным управляющим предприятием вместе со своим отцом и преданными рабочими и служащими переживал все подъемы и спады проектов «Цеппелина», продолжавшего свою деятельность до тех пор, пока Герман Геринг не отомстил старому доктору за его откровенные высказывания, приказав разобрать на части единственный уцелевший дирижабль под названием «Граф Цеппелин».

Может показаться странным, но к числу активных борцов против Адольфа Гитлера и его соратников стоит добавить и Фрица Тиссена.

1 сентября 1939 года Гитлер созвал на совещание полностью подчиненный ему рейхстаг и объявил, что он намерен «ответить силой на силу» в Польше. И Тиссен, единственный среди шести сотен с лишним делегатов, имел мужество телеграфировать, что он против войны. Он готов был прилететь в Берлин, чтобы высказаться против войны, если бы тяжелое состояние его здоровья и необходимость надзора врачей не удерживали его в Бад Гастейне под Зальцбургом.

Вслед за телеграммой он отправил письмо Герингу, в котором, помимо прочего, заявил:

«Я не только имею право, а просто обязан выразить свое мнение, тем более что я убежден в том, что Германию ведут к серьезнейшей катастрофе… Сейчас, как и прежде, я выступаю против войны. И поскольку война уже началась, Германия должна как можно скорее прекратить ее, ибо чем дольше она длится, тем более тяжкими будут для Германии условия мира. Не Польша разорвала договор с Германией.

На заседании рейхстага 1 сентября отсутствовали примерно сто членов. Их места заняли партийные чиновники. Я рассматриваю это как насмешку над конституцией и выражаю свой протест. Я требую, чтобы германскому народу сообщили, что я, как член парламента, голосовал против войны. И если были и другие члены парламента, проголосовавшие подобно мне, о них тоже необходимо информировать население».

К этому времени Тиссен находился уже за пределами Германии, вне досягаемости гестапо. Как он объяснил в дополнительном письме гауляйтеру Тербовену, по событиям 30 июня 1934 года (так называемого мятежа Рёма) он узнал, какая судьба ожидает любого, кто посмеет высказаться против режима. Нацисты отомстили Тиссену конфискацией всего его имущества и других активов в Германии. Управляющим имуществом Тиссена был назначен тот самый барон Курт фон Шрёдер, который свел у себя в доме Гитлера и фон Папена.

В своем последнем длинном письме Гитлеру Тиссен, в частности, писал:

«Хочу Вам напомнить, что, когда Вы отправляли Вашего господина Геринга к Святому Отцу в Рим и к кайзеру в Дорн, его миссией определенно не была подготовка их обоих к Вашему неизбежному договору с коммунизмом. И, однако, Вы неожиданно вступили в этот альянс, таким образом совершив акт, за который сами же будете строго судить себя. Загляните на страницы 740–750 Вашей же книги «Майн кампф».

Ваша новая политика, господин Гитлер, ведет Германию в пропасть, а германский народ к гибели. Остановитесь, пока еще не поздно. Ваша политика закончится концом Германии. Вспомните клятву, произнесенную Вами в Потсдаме. Возвратите Рейху свободный парламент, верните германскому народу свободу совести, свободу мнения и свободу слова. Создайте заново фундамент, необходимый для восстановления законности и справедливости, что снова позволит доверять любому договору с Германией. Прекратите ненужное кровопролитие, и Германия получит почетный мир, благодаря которому сохранит свое единство».

Гитлер отреагировал лишением Тиссена гражданства. Позднее, когда немцы оккупировали всю Францию, Тиссена схватили на Ривьере и поместили в концлагерь. По иронии судьбы, он вновь был арестован как преданный нацист. Какой бы ни была его вина в приведении Гитлера к власти, он сумел осознать свою ошибку и дорого за нее заплатил.

Многие промышленники, бывшие сначала горячими последователями Гитлера, к концу войны старались противодействовать его политике уничтожения, которую он осуществлял по отношению к промышленным предприятиям. Об этом мы поговорим в следующей главе.

Наиболее смелые промышленники порой успешно противодействовали зловещему курсу Гитлера. Многих евреев защитили или помогли покинуть страну их христианские коллеги и служащие. Руководители и друзья всеми силами старались освободить из застенков гестапо арестованных, что им зачастую удавалось. Многие магнаты симулировали покорность, тогда как на самом деле успешно тормозили или полностью саботировали выполнение различных бесчеловечных приказов нацистов.

Эти отдельные истории сопротивления показывают, что только наиболее влиятельные и опытные лидеры промышленности могли позволить себе открыто протестовать против гитлеровской политики. Однако в основном из-за вездесущего гестапо сопротивление вынуждено было действовать подпольно. Властями пресекались его самые малейшие проявления. Бош, Бюхер или Крупп, занимая высокое положение, могли пойти на риск, надеясь, что не подвергнутся казни. Однако для их менее влиятельных коллег единственной альтернативой было физическое уничтожение.

Понятно, что в данных условиях герои сопротивления должны были оставаться неизвестными. Так что недостаток или отсутствие прямых доказательств наличия либо отсутствия активного сопротивления режиму не должны служить основанием для оценки умонастроений населения в тоталитарном государстве.

То, что люди, вольно или невольно навлекшие на себя ярость режима, получали многочисленную поддержку и помощь, позволяет предположить, что Гитлеру противостояли широкие круги промышленников и рабочих. Нельзя оценивать весь этот период только в белых и черных красках. В меняющихся обстоятельствах проявлялись различные черты психологии человека. Следует отдать должное проявленной твердости в противостоянии режиму и готовности к его страшным последствиям. Свидетельства неприятия нацизма в кругах германской промышленности невозможно отрицать.