Ребенку пророчили страшную судьбу, потому что старуха Макоджа всем приносила несчастье – мать ее умерла от родов, а когда девочке было пять лет, погиб и отец: в кухню заполз скорпион и ужалил его. Макоджу взяла на воспитание вдовая бездетная тетка, перебравшись к ней в дом. А в семь лет Макоджа лишилась и тетки – той свалился на голову кокосовый орех и зашиб насмерть. Как бы там ни было, отец Макоджи держал ссудную кассу и наследство оставил ей неплохое – хватило, чтобы нанять служанку, но, когда Макодже было двенадцать, служанка умерла от скоротечной лихорадки. С тех пор никто больше не хотел жить с Макоджей – решили, что она приносит несчастье.

В молодости была она хороша собой. Многие были тайно в нее влюблены, но знали, что все, кто с нею жил, умирали, вот и женились на других, попроще: уж лучше прожить долгую жизнь с дурнушкой, чем стать мужем красавицы и вскоре после свадьбы умереть. Никто не знал, отчего сыплются на нее несчастья, и никому в голову не приходило считать это простым совпадением. Всем больше по душе была страшная версия, и до самой смерти Макоджа так и не познала мужчины.

Макоджа давала в рост деньги, но ее страшила одинокая старость. Многих хороших людей просила она взять ее в жены, но те ей отказывали. Предлагала она себя в жены и людям дурным – игрокам, забулдыгам, – но и те от нее шарахались. Предлагала она и нищим, но те предпочитали голодать, чем жить в роскоши с нею. Наконец в сорок два года бросила она искать себе мужа и решила усыновить ребенка, но и тут ничего не вышло, и жила она одна до того самого дня, когда принесла в дом младенца с мусорной кучи.

Эди Идиот рос у Макоджи, и, казалось, проклятие его не коснулось. Одно было плохо: никто из детей не хотел с ним водиться, наслушались разговоров в своей семье. Дети сторонились Эди Идиота, как их родители избегали Макоджи, обращаясь к ней только за деньгами. Вот и вырос Эди Идиот сорвиголовой – никому житья не давал. Буянил, чуть что не по нем. Скажут обидное слово – осыпал бранью, и другие дети держались от него подальше.

Чтобы его зауважали, пускал он в ход силу.

В итоге удалось ему сколотить компанию из школьных изгоев. Видел он, как весь класс насмехается над двумя ребятами-калеками, видел, как дразнят тощего, вечно голодного парнишку, а еще одного сторонятся за то, что он сын кули и воровки-карманницы, – и стоял за них горой, вступался, когда их обижали, безжалостно набрасывался на их мучителей. Стал их защитником, и так крепко сдружились они, что вся школа разделилась на две части: хорошие дети и шайка Эди Идиота.

Они сделались чумой всего города. Если другие мальчишки отваживались лишь на мелкое озорство, то Эди Идиот мог перерезать у соседа всех кур, чтобы было чем попировать на пляже. В одиннадцать лет ограбил трактир – ранил хозяина, вынес море бутылок пива и арака, а потом нализался с дружками на плантации какао. Всех проституток в городе они тоже перепробовали и уже в детстве успели узнать, как выглядит изнутри тюремная камера. И всякий раз Макоджа их вызволяла, подкупив полицейских, и что бы ни натворил Эди Идиот, нисколько не огорчалась. Напротив, старуха им гордилась.

– Пусть пакостит здешним жителям, – заявила однажды Макоджа охранявшим его полицейским, – как те мне пакостили много лет.

Так оно и было. Когда родители грозились забрать своих детей из школы, если не исключат Эди Идиота, директор, не в силах отказать, все-таки выгнал Эди, а наутро все окна в школе оказались выбиты, ножки у столов и стульев поломаны, а флагшток опрокинут.

Чего только не вытворял Эди в свои двенадцать лет! Заходил в магазины и требовал у хозяев денег, откажут ему – бил витрины. Мог завалиться в бордель и не заплатить, пробирался в кинотеатр без билета, а если кто-то был недоволен – затевал драку и всегда выходил победителем.

Чтобы найти на буяна управу, хозяева нескольких магазинов наняли премана, которого Эди Идиот в драке и убил. Снова отправили его в тюрьму, но там он затеял бунт – разгромил все камеры, отдубасил охранников, и его поскорее выпустили на волю. Вновь очутившись на улице, убил он в драках еще двоих-троих, но полиция уже рукой на него махнула.

И Эди Идиот занял пост на углу у автовокзала – восседал, как на троне, в кресле-качалке, оставшемся от японцев. Понемногу набрал он себе свиту – кого-то победил в драке, но большинство приходили к нему по доброй воле. Обложил данью и лавочников, и все автобусы на автовокзале, даже проходящие, и все палатки на рынке, и рыболовные суда, и бордели, и пивные, и все фабрики льда и кокосового масла, даже всех возчиков и рикш-бечаков.

Весь город держали в страхе Эди Идиот с дружками. Трезвые или пьяные, творили они что хотели: таскали кур, били окна, приставали к девушкам – одиноким и с провожатыми, – даже сандалии воровали с порога мечети. Ручные горлицы в клетках, боевые петухи, белье с веревок – все пропадало.

Досаждала шайка и “золотой молодежи”: попадешься им на улице – разуют, отберут гитару. А уж сколько сигарет удавалось настрелять им за день, и не спрашивайте. Если кто возмущался, то лишь нарывался на драку. Было ясно, что банда непобедима, особенно если сам Эди Идиот пускал в ход кулаки. А главное, полиция смотрела на все сквозь пальцы, как на детские шалости.

– На белом свете он не жилец, – утешали себя иные. – Он живет под одной крышей с Макоджей, это говорит само за себя.

– Умереть-то он умрет, вопрос – когда.

Смерть настигла его только через три года. Макоджа умерла раньше – скоропостижно, однажды утром, сидя на стульчаке. Нашел ее сам Эди Идиот. Встал в девять утра, а завтрака на столе почему-то нет. Весь дом обошел, но старухи нигде не было, а увидев закрытую дверь уборной, он почуял неладное. Пытался открыть – заперто изнутри. Выломал дверь – Макоджа сидела голая на стульчаке, мертвая.

– Мама, ты что, умерла? – крикнул Эди Идиот.

Макоджа не отвечала.

Эди Идиот ткнул ее пальцем в лоб, и тело рухнуло на пол.

Весть о ее смерти обрадовала горожан: почти все были у нее в долгу. Никто из соседей не хотел обряжать покойницу, и Эди Идиот сам отнес ее к Камино, могильщику. Камино в то время был еще холост – кому из женщин охота жить на кладбище? – и вдвоем они готовили тело к погребению, пока не подоспел, сжалившись над ними, кьяи. Тот велел обмыть тело, и на пару с могильщиком читали они над Макоджей молитвы, а Эди Идиот напряженно ждал. Так Макоджу, на весь город знаменитую, всякого готовую выручить в нужде, хоронили всего трое.

В наследство Макоджа оставила Эди Идиоту лишь дом и двор. Куда исчезли ее сбережения, никто не знал. Эди Идиоту деньги были не нужны – в отличие от горожан, считавших их своими кровными. И еще много лет охотились люди за деньгами Макоджи. Говорили, что под землей у нее был тайник, и рыли от соседского дома подкоп. Ничего не нашли, но один из кладоискателей погиб, надышавшись ядовитыми испарениями, и туннель сразу же завалили.

Всеобщая радость была недолгой. Думали, раз Макоджа умерла, Эди Идиот присмиреет или хотя бы затаится на месяц-другой, погрузившись в траур. Но как бы не так. Стал он водить домой девчонок, и отцы сбивались с ног в поисках дочек. Мог заявиться в любую незапертую кухню и потребовать еды – сядет за стол и уплетает, только успевай подавать. И это еще цветочки – числились за ним и убийства, и налеты на автобусы.