плотно запахнулся в плащ и закрыл свою мантию, на нас не обратили никакого внимания.

Местные стражники были не ровня тем, что наверху – они не брали взяток и любого нарушителя ждало кое-что похуже заключения на пару суток. Под землей, где собирались одни преступники, был свой закон, и он охранялся куда тщательнее.

– И все же, какого черта тут происходит?… – прошептала я, когда стража прошла мимо.

– Не у тебя одной свои секреты, – так же тихо прошипел он. – А о честности и доверии друг к другу мы с тобой поговорим позже.

Выйдя из рынка в тоннели подземелий, мы прошли еще примерно двадцать минут, прежде чем оказались в темном и глухом тупике. На пару километров вокруг не было ни души.

Резко развернувшись, Арланд толкнул пленника к стене.

– Начнем, – голос инквизитора ударил в тишине словно молот о наковальню.

– Но я ничего не сделал! – завопил перепуганный парень, заметив пернатую белую мантию под серым плащом. – Не убил, не украл, не обидел кого!… Никогда!…

– Рассказывай все, что знаешь! – тихо звякнули звенья серебряной цепи.

– Я не понимаю, о чем вы!… – взмолился парень, падая на колени. По его щекам потекли крупные слезы, подбородок дрожал, пальцы судорожно мяли рубашку на груди. – Пощадите!… Умоляю!… – едва слышный писк от ужаса: Арланд затянул серебряную цепь на шее пленника.

– Говори: за чем тебя послали, – велел инквизитор без тени гнева в голосе. Он говорил спокойно, его глаза сверкали решимостью.

У меня никогда не было иллюзий на его счет, я знала, что полюбила не сельского врача, а ревностного мстителя справедливости. Дома Арланд мог быть кем угодно, но от того, кем он был на улице, зависела его жизнь и моя тоже.

Понимая это, я заставила себя не вмешиваться, молча стояла в стороне, поглядывая на единственный выход, не идет ли кто. Однако, совсем не замечать происходящего у меня не получалось. Парень явно не врал о том, что ничего не знает.

– Я выходил из дома, думал купить на обед птицу в суп!… Петуха!… – шептал парень, огромными от страха глазами смотря на инквизитора. Дрожащие губы еле двигались, но слова все-таки падали в воздух. – Я не собирался ничего плохого делать… пустите, я не виноват!… Если вы слуга справедливости, вы отпустите!… – не выдержав, мальчишка заплакал.

– Проклятие… – глаза Арланда широко распахнулись. Он смотрел парня, едва веря в то, что ошибся.

– Слава богам… – прошептал мальчик, складывая руки в молитвенном жесте и одновременно сгибаясь пополам. Он едва не терял сознание от внезапного облегчения.

Нахмурившись, инквизитор спустил цепь с шеи подростка. Я быстро подняла парня с земли и велела ему бежать домой и забыть все, что сейчас произошло. Дважды повторять не пришлось.

Когда он скрылся, мы с Арландом посмотрели друг на друга.

– Не работаю я ни в какой больнице, – произнес инквизитор без тени вины в голосе. – Я пробрался на тот склад и выяснил, что там полно дряни с Черного Рынка. Отравленное дешевое вино – это самое безопасное из того, что я нашел: жители даже не подозревают, что на них буквально ставят опыты, продавая черти что. Мэр, как оказалось, ручная собачка Короля Подземелий, какого-то темного мага. Этот же темный натравил на тебя тех пятерых отморозков.

– И ты все это время молчал!? – воскликнула я, немея от ужаса.

Я боялась даже представить, какой опасности он подвергал себя, копаясь в этом!

– Арланд, как ты мог залезть в такое!? Инквизитор, разгуливающий по Черному Рынку и выслеживающий местного Короля!… Для тебя безопаснее явиться в Орден без накидки, чем сюда!

– Я на Рынке намного дольше, чем ты, Бэйр, – тихо сказал Арланд. Он уже вел меня обратно к освещенной людной позади. – И я знаю, что делаю. А ты сейчас отправишься домой и будешь там, пока я не вернусь, ясно?

– С чего ты взял, что я вот так спокойно уйду домой, зная, что ты торчишь здесь и занимаешься непонятно чем, рискуя жизнью!?

– С того, дорогая, что без твоих криков и глупых вопросов риск погибнуть у меня куда меньше, – процедил инквизитор.

Я попробовала было возразить, но Арланд многозначительно звякнул своей цепью.

Это мы уже проходили: если я упрямилась и лезла на рожон, инквизитор не церемонился, лишал меня магии и запирал дома. После того случая я не разговаривала с ним нескольку дней, но потом пришлось смириться с тем, что он действовал ради моей же безопасности: тогда я собиралась на вечеринку Креда, после которой темный маг и несколько его друзей бесследно исчезли. Я бы подумала, что инквизиция не без помощи Арланда устроила облаву на темных, но на той вечеринке была Люська. Она рассказала мне, что колдун пропал после праздника, в то время как куда более опасные темные спокойно добрались до дома. Все это время я тешила себя надеждой, что Кред просто уехал, но теперь поняла, что вряд ли. В городе действительно происходит что-то очень серьезное.

– Может, ты хотя бы скажешь мне, чего нужно опасаться? – тихо спросила я.

– Если бы я знал, Бэйр, опасаться давно было бы нечего, – ответил инквизитор.

Он довел меня до выхода наверх, который находился ближе всего к нашему дому. Заставив меня пообещать, что я пойду прямо туда и никуда больше, Арланд отпустил меня, а сам пошел прочь, плотнее запахнувшись в свой плащ.

Когда мы с Кречетом зашли в дом, ни Люциус, ни Леопольд еще не вернулись, потому я, не теряя времени, спустилась в подвал.

На душе было погано, я чувствовала себя так, будто обманывала кого-то, и все равно делала это. Спускалась по этой чертовой лестнице с этим чертовым зельем в сумке.

Мысли о том, что лучше никуда не лезть, которые еще час назад казались мне вполне здравыми, теперь потеряли всякое значение.

Все вокруг прятались от меня за своими страшными тайнами, – Лео молчал про ситуацию с Шарлоттой, Люциус как мог скрывал свое прошлое, Райнар со своими делишками на Рынке, а теперь еще и Арланд! Несколько месяцев врал мне о том, что лекарствует в больнице, а на деле разгуливает по Черному Рынку, как у себя дома!

Зла на него нет, но и я хороша. Если бы не была так поглощена своими делами, я бы давно догадалась, что не работает он ни в каком лазарете: он никогда не говорил о больных, хотя если берется за какое-то дело, готов трещать о нем сутками напролет! От него даже лекарствами никогда не пахло.

Нет уж,