— Но ты можешь заболеть…

— Прошу тебя, Артем, сделай, как я сказала, — простонала она.

Рейтар кинулся к графину, стоявшему на столе.

— Павел, я прошу успокоиться. — Тахо тем временем пытался вразумить взбесившегося Ходокири. — Нет повода выходить из себя…

— Какого хрена, чертов урод! Что все это значит?! Что это было?! И почему с тобой все в порядке, тогда как другие чуть концы не отдали?!

— Послушайте, вы не в себе… Так бывает, когда активируется… — Иноземец обернулся и бросил взгляд на сестру. — Надо просто успокоиться. Это никоим образом вам не угрожает.

— Да я пристрелю тебя сейчас, падла! — закричал Павел, щелкнул предохранителем и дослал патрон в патронник.

— Ходок, да в самом деле! — рявкнул Артем, наливая воду в стакан. — Угомонись!

— Черта с два, пока он не объяснится!

— Павел прав, — угрюмо проговорил Иван и тоже навел на иноземца оружие. — Мне мои ощущения очень не понравились. Я тоже хотел бы узнать, что тут произошло.

— Это им еще и на психику подействовало, Мэл, — обессиленно проговорила Химера, не поднимая головы. — Я же предупреждала тебя… не стоило…

— Черт бы вас всех побрал! — послышался голос позади Павла и Ивана. Это был Егор; вооружившись топором, он вдруг ринулся в сторону Тахо. — Убью, сука!

— Егор, нет! — Растиравший снегом лицо Мустафа бросился ему наперерез. Вместе они грохнулись на дощатый пол, и топор вонзился в щель между досками в нескольких сантиметрах от головы Засоля. — Умом тронулся?!

— Да так и есть. — Артем, отложив стакан и кряхтя, оттаскивал Ветрова от товарища и от топора заодно.

— Послушайте! — продолжал Тахо еще громче. — Сейчас все симптомы пройдут! Только постарайтесь держать себя в руках!

— От чего эти симптомы, говори, — зло прорычал Булава. — Ну!

— Химера допрашивала пленного. Это ей удалось. У нее… есть особые способности. Но у них побочный эффект. Как для нее, так и для окружающих. На меня он не влияет, потому что… потому что у меня тоже есть способности… Не такие, как у сестры… Но меня наделили возможностью блокировать отрицательное влияние и вывести из строя…

— Кого?!

— Экспериментальное существо… — выдохнул Тахо.

— И что это за существо такое? — У Ходокири расширились глаза.

— Моя сестра…

Берте пришлось согласиться. Конечно, можно было найти массу способов отвергнуть настойчивость британского советника. От самого деликатного до самого грубого. Но проблема в том, что он советник Ост-Европейской компании. А значит, инцидент со столкновением машин на улице может быть резонансным. А уж ее руководство… нет, не Юзеф Складковский, а более высокое руководство, желая выслужиться перед британскими хозяевами, очень сурово ее накажет. Вплоть до увольнения. Даже если британец заявит, что виноват он. Хотя, похоже, виновата все же она. Поскольку оказалась в рабочее время не на рабочем месте. И кто согласится принять во внимание, что ее отпустил шеф? За такое накажут и его тоже. Ведь Берта, оказавшись в рабочее время на улице за рулем автомобиля, нанесла ущерб очень важной персоне, представлявшей интересы покровителей из ОЕК.

Вот почему ей пришлось встретиться с Морисом Оукли вечером в кафе. Шефу она пока ничего не сказала. Впрочем, сам британец просил молчать о случившемся. С дорожным полицейским, прибывшим на место аварии, он все уладил посредством нескольких монет. И тот даже посодействовал с парой эвакуаторов, которые доставили поврежденные машины в ремонтную мастерскую при резиденции британских советников. А вот если будет знать еще кто-то… Вдобавок не хотелось злить и без того напряженного из-за этих британцев Юзефа. Чтобы сменить его гнев на милость, уже никаких оральных ласк ей бы не хватило.

— Вы прекрасно выглядите. — Британец на пару минут позже назначенного им же срока подошел к столику в уютном тихом кафе с приглушенным светом.

— Благодарю, — пресно отозвалась Берта.

— Я прошу прощения за задержку. — Советник сел, улыбаясь, взял со стола бронзовый колокольчик и потряс им, призывая официанта. — Что будет пить прекрасная дама?

— Белое вино.

— А какое блюдо вам заказать?

— Вегетарианский салат.

— Отчего же так скромно?

— Я слежу за фигурой.

Официант подошел, и Оукли перечислил то, на чем остановили свой выбор он и его дама.

— К чему вам это, Берта? У вас и так прекрасная фигура, — елейно пропел британец, когда официант удалился.

— Благодарю. — Мирович едва сдерживалась, чтоб не поморщиться. Ей не нравился этот человек, его нагловатая улыбка, да и ситуация в целом. — Но мне хочется, чтобы моя фигура такой и оставалась.

— Что ж, понимаю. — Собеседник продолжал ухмыляться. — Это ведь так важно в вашей работе.

— Простите?

Появился официант, который принес заказ, расставил его на столике и удалился, пожелав приятного аппетита и вечера.

— Простите, — повторила она, — это вы к чему?

— Ну как же. — Оукли принялся уплетать бефстроганов с шампиньонами. — Вы ведь очень цените свою работу. Очень хорошая работа. Хороший оклад. Ну и все в целом.

Берте очень не понравился тон, который взял этот Морис. Она пригубила вино и задумалась.

— Ну а быть незаменимым работником на вашей должности можно не в последнюю очередь благодаря превосходным внешним данным, которые ценит ваш босс, не так ли?

Берта покраснела и нахмурилась:

— Слушайте, пан Оукли, вы, вообще, о чем толкуете?

— О вашей фигуре, милая Берта. — Он опять улыбнулся и протянул бокал. — Давайте выпьем за вашу красоту.

Она не стала с ним чокаться, продолжая сверлить взглядом.

— Что за странные намеки? Я требую объяснений.

Морис вздохнул:

— Требуете объяснений? Это хорошо, сэкономим время. Я, право же, действительно с пониманием отношусь к тому, что вы следите за своей фигурой. Ужинаете вегетарианским салатом. Завтракаете… Право же, не знаю, чем вы завтракаете. А вот отобедали вы сегодня… скажем так, свежими сливками Юзефа Складковского.

Берта сжала кулачки и зло сверкнула глазами:

— Холера вас забери, о чем вы толкуете?

— Милочка, я о минете, что вы ему сегодня делали.

Она вскочила.

— Сядьте, прекрасная Берта, — зашипел Оукли. — Сядьте сейчас же, или, я клянусь всей своей властью советника Ост-Европейской компании, у вас будут неприятности, каких вы и вообразить не можете. И не только у вас, к слову.

Она переборола гнев и опустилась на стул:

— Ваши грязные обвинения не просто противны и нелепы, но еще и…