Козлов сделал замечание маршалу и жестом руки осадил нарушителя регламента. Тогда и я пошел в наступление и заявил министру, что Балтфлоту я отдал более двадцати лет службы в разных ипостасях, правда, не строевых, а контрразведывательных. Оберегая государственные секреты флота и оказывая командованию повседневную помощь в деле повышения боеготовности, дисциплины и уставного порядка, военные чекисты досконально знают флот, его техническое состояние, вооружение и боевую выучку личного состава.

Неужели вы считаете, что я бы пришел сюда с сырой информацией и забивал бы вам голову чепухой? Эти данные не один раз перепроверены не только оперативниками, но и, в первую очередь, флотскими офицерами, серьезно относящимися к результатам оргмероприятий, как называлась затея Кремля.

Малиновский бросил недовольный взгляд на Горшкова, который по-черепашьи тут же втянул крупную голову на короткой шее в плечи, отчего сделался, как мне тогда показалось, каким-то жалким и не соответствующим такой высокой должности.

А я продолжал доклад. Помнится, говорил, что, если не остановить эти варварские мероприятия, не принять неотложных мер и скорейшей модернизации флота, к оснащению его новейшими классами надводных и подводных кораблей, к укреплению, а не уничтожению береговой обороны – флот, как могучий и надежный страж наших западных морских границ, погибнет!..

Я закончил свое выступление ровно через десять минут. На некоторое время в кабинете повисла предгрозовая тишина. Первым взорвал ее Горшков. Он заявил, что я якобы в рядовой бумаге раскрыл секретнейшие сведения о флоте, что является уже не военной тайной, а государственной.

Тогда я ему ответил, что записку писал лично. Ее печатала машинистка отдела в моем присутствии, член партии с 1920 года. Конвертировал документ тоже я. А что касается адресата, то, согласитесь, что председатель КГБ имеет право на знание секретов, которые охраняют его подчиненные.

Горшков побледнел от услышанного отпора, скривился в недовольной усмешке, засуетился и стал нервно перелистывать копию докладной записки.

Затем член Президиума ЦК КПСС Ф.Р. Козлов дал слово командующему Балтфлотом адмиралу А.Е. Орлу. Флотоводец начал говорить о сложном положении вверенному ему флота, о тревоге за его безопасность, о бытовой неустроенности моряков в некоторых гарнизонах, о необходимости большего внимания к учениям и т. п.

Фрол Романович прервал его словами:

«Александр Евстафьевич, об этих проблемах я впервые слышу от вас. Почему вы прятались за спину контрразведчика? Почему заняли позицию стороннего наблюдателя? Почему вовремя не поставили меня в известность и не приехали ко мне? Даже звонка от вас я не слышал!»

Командующий молчал, понурив голову. Затем Козлов недовольно буркнул Орлу: продолжайте. Выступление его было бледным.

После выступления комфлота слово взял министр обороны СССР Малиновский. Начал он примерно такими словами:

Говорил он в нервнолающей манере, отчего его предложения сбивались в хаотичный ком, и трудно было слушающим уловить даже контуры контраргументации. Он терял реноме маршала-фронтовика.

После Малиновского выступил председатель КГБ А.Н. Шелепин. Он говорил спокойно, уверенно, аргументировано доказывая несостоятельность принятых руководителями Министерства обороны решений. В конце своей ремарки он резко прошелся по замечаниям Малиновского и Горшкова и отдельным моментам их неглубоких выступлений.

Начавшуюся сразу же полемику между Шелепиным и Малиновским с трудом погасил Козлов…

Когда закончилось заседание Президиума и я, уставший от полдневного стресса, отправился в гостиницу «Пекин», в мой номер неожиданно позвонил первый заместитель председателя КГБ генерал-полковник Петр Иванович Ивашутин. Он сообщил, что Фрол Романович Козлов высоко оценил мое выступление.

– А военные пусть покрутятся, – заявил Ивашутин, – если мужества не хватило доложить как есть. Правда – точно горькое питье, неприятное на вкус, но зато восстанавливает здоровье.

Мне было приятно услышать такую оценку от уважаемого мною бывшего военного контрразведчика, сотрудника СМЕРШ, первого зампреда КГБ Петра Ивановича Ивашутина».

* * *

Одной из интересных операций КГБ этого периода было разоблачение американского шпиона подполковника ГРУ Генштаба П.С. Попова. Это был участник Великой Отечественной войны, которую он закончил в должности порученца при энкавэдешном генерале Иване Александровиче Серове. Потом Серову поручили руководить ГРУ – с 1958-го по 1963 год. Именно по рекомендации этой одиозной личности Попов и попал на службу в ГРУ.

В 1951 году Попова направляют на работу в Центральную группу войск (ЦГВ), находившуюся в Австрии, и назначают стажером в легальную резидентуру ГРУ с задачей подбора кандидатов на вербовку среди иностранцев. Через год в стране пребывания у него завязывается любовный узел с австрийкой Эмилией Коханек, по всей видимости подставой ЦРУ. Жена Попова с двумя детьми в это время проживала у своих родителей в городе Калинине (Тверь). Австрийская пассия требовала к себе не только внимания, но и приличных денежных затрат. Зарплаты на утехи не хватало, поэтому шел поиск дополнительного финансового источника, и он нашелся с инициативным выходом на кадрового сотрудника ЦРУ США Джорджа Кайзвальтера. А потом пошло-поехало по наклонной в сторону предательства. Он становится американским «кротом» в ГРУ под псевдонимом Грэлспайс. Прослужив в Австрии, а затем в Германии (ГДР) он возвращается в Москву уже матерым агентом ЦРУ. Но военные контрразведчики уже многое знали о его преступной деятельности.

Материалы о Попове были известны куратору армейской контрразведки Ивашутину, который дал команду ни в коем случае не дать ему снова попасть в ГРУ, а держать в распоряжении управления кадров военной разведки. Это страховало от проникновения подозреваемого в шпионаже к обобщенным секретам, побуждало его к активным действиям в поиске шпионской информации и давало возможность чекистам выявить его конкретные связи с американскими разведчиками, работавшими в Москве с позиции легальной – посольской – резидентуры.

План удался – прибывший в качестве атташе административно-хозяйственного отдела посольства США в Москву Рассел Аугуст Лэнжелли оказался действующим сотрудником ЦРУ. Скоро чекисты зафиксировали контакт между Поповым и прибывшим в Россию американцем. Сначала был арестован Попов, а затем, работая под чекистским колпаком, подполковник Попов встретился с американцем, которому передал шпионскую информацию. Во время передачи этих материалов Лэнжелли был пойман с поличным.