— Ты?!

Она вскочила на ноги, толкнула головой в живот не ожидавшего нападения человека и бросилась бежать — в темноте, оскальзываясь, едва не падая, прижимая к себе похищенную печать. Прочь, прочь от места, где случилось массовое убийство. Прочь, прочь, от любимого ею человека, который, возможно, и стал убийцей. Пусть в прошлый раз он не только дал ей уйти, но и отвез домой, она чувствовала исходящую от него опасность.

Элизабет бежала по улицам, оглядываясь в ожидании погони, но беда караулила впереди в виде стражников. Вероятно, Диего, опередив ее, вернулся в город. И поднял тревогу…

Дальше сон будто оборвался и продолжился уже не от имени Элизабет, а неожиданно Диего. Алина увидела все будто его глазами.

…От ярких всполохов огня становилось нестерпимо жарко, дым ел глаза, вызывая ненужные слезы. Нет, он не плачет. Это просто дым. Его не разжалобят ни крики казненной, ни ее взгляд, который он стойко выдержал. Умирает не та девушка, которую он любил, а убийца, дьяволица. Это не Элизабет мечется на костре, а ищет выхода злобная бестия.

У него не было сомнений в том, что Летисия поняла, кто укрыл Элизабет и спас ее от смерти. В ту ночь, когда Летисия затеяла свое страшное дело — не простое служение, а ритуал, — Диего должен был привезти ей Элизабет. Кровь юной грешницы, не девственницы, но и не опытной распутницы, сорвала бы печать и выпустила в их мир Владыку. Летисия, проклятая дьяволица, жрица, служившая тьме, ездила по миру со своей бесовской свитой, сеяла мор и несчастья. Их целое общество, помеченное звездой без верхнего луча. Не сразу понял Диего, кто она и кому служит. Ее утонченная красота, искусство в любви, которому опытная обольстительница позавидовала бы — и он пал к ее ногам рабом. Ей этого и было нужно — нового раба. Нового прислужника на ее дьявольских оргиях. Он был там, он видел все, он исполнял бесовские ритуалы, брал женщин и пил вино. Он вошел в их общество настолько, что велел нанести на свой герб их проклятый знак. Ему сулили больше власти, больше земель. Отказался бы он, когда его тщеславие тешили не только речами, ласками, но и подарками? Давно шли споры с соседями за землю — за равнину меж гор, на которой виноград рос особо ароматным и сладким, и вина из него получались как нектар. Тяжба тянулась со времен отца Диего. А с появлением Летисии равнина неожиданно и легко отошла к де ла Торре: скончался от скоротечной хвори глава соседской семьи, а его вдова оказалась куда сговорчивей. Только позже Диего понял, откуда взялась та загадочная хворь у соседа. И что за подарок нужно платить.

— А соблазнишь ли ты деву юную и чистую? — спросила однажды Летисия. И велела купить у аптекаря яд — не для себя, а для нерожденного младенца.

Элизабет была не только чиста и невинна, но и красива. Так красива, что, хоть разум и отвергал это чувство, сердце открылось ему. Она согрешила с ним, и Диего знал, что следующим потребует от него дьяволица. Однажды Летисия намекнула ему, что та печать, с которой она не расстается, не просто «дверь» в этот мир для ее господина, но и «карета», которая возит ее свиту по миру. А может, и ее саму, из века в век. И Диего задумал уничтожить печать. Только как? Как? Ночами ломал он голову над этим, искал в свитках и книгах ответы. И однажды нашел выход: огонь. Но в тот день, когда он отыскал ответ, Летисия потребовала привезти ей Элизабет. Их оргии проходили в церкви, построенной на том месте, где когда-то пролилась кровь. Одним из строителей той церкви был один из них, он и сделал тайный проход в зал, образованный пещерами.

Диего задумал спрятать девушку, не дать ее убить. Но то ли она не получила его тайного знака, то ли случилось что другое, но на мосту Элизабет не оказалось. Она сама пришла в логово греха и смерти. Он увез ее, но Элизабет вернулась в пещеру, как Диего ни просил ее не совершать необдуманный поступок.

Летисия тоже поняла, что это он дал Элизабет скрыться, и поторопилась свершить свое дьявольское дело. Когда Диего увидел распростертые на полу пещеры тела и Элизабет с ножом в руках, он в первый момент ужаснулся тому, что убийства совершила она, ослепленная страхом и ненавистью. Но разве может юная и хрупкая дева убить стольких, если только она не одержима демонами? Словно в подтверждение его страшной догадки, за спиной Элизабет мелькнула знакомая тень. А затем девушка бросилась бежать, унося печать с собой.

Он даже не усомнился в том, что Летисия завладела телом Элизабет и пыталась скрыться, унося в печати выпущенных из тел бесов. Это она выкрикивала проклятия в его адрес, когда огонь пожирал ее дьвольскую сущность. Диего сумел убедить себя, что это не Элизабет умирает в муках, а проклятая служительница тьмы. Он спас город от бед и разрушений… И лишь потом узнал, что Летисия скрылась на корабле и увезла с собой печать.

Она пришла в себя от холода и боли. Девушка лежала на чем-то жестком и ледяном, а когда, попытавшись встать, дернула ногой, в лодыжку врезалась грубая веревка. Алина едва сдержала стон, не желая выдать того, что очнулась. До обоняния донесся запах каких-то благовоний, а до слуха — шелест листвы и тихих шагов. Похоже, она лежит на чем-то каменном. Даже не открывая глаз и ни разу не успев побывать в том месте, Алина догадалась, что ее привезли к «фальшивым» дольменам. И о том, что с нею собираются сотворить, предположить тоже несложно. Глупость совершила она, глупость, за которую и поплатится жизнью. Бесы не только бывают обаятельные, но и бесстыдно лгут.

Шаги, отдаляясь, утихли, и Алина приоткрыла глаза. Взгляд уперся в темнеющее небо, на котором робко зажигались первые звезды. Вокруг шуршал лес, нашептывая колыбельные. Место это безлюдное, ждать чьей-то помощи — безрассудно. Остается рассчитывать на себя и надеяться, что, помимо Евгения, других тут нет.

Но вскоре она поняла, что надежды не оправдались: послышался шум, тихий хор голосов и шорох шагов. Алина зажмурилась вновь, но кто-то сильно похлопал ее по щеке.

— Очнись, красавица!

Она нехотя открыла глаза и увидела лицо Евгения. А рядом с ним — лица Кириллова, художника, продавщицы из магазина, бармена и еще кого-то, кого она не знала.

— Вот мы все и в сборе. Почти все, — провозгласил Евгений, видимо, будучи в этой компании главным. — Можем начинать!

И вокруг Алины завертелся безумный хоровод.

Это уже все было — песни без слов и танцы вокруг алтарей, на одном из которых, центральном — плоском и вросшем в землю, она и лежала. Безумные взгляды и страшные ухмылки. Запах серы и тлена. Что бы сделала Элизабет, окажись она на месте Алины? Смогла бы спасти себя на этот раз? Все повторяется по чьей-то прихоти, может, ради того, чтобы завершить прерванное пять с половиной веков назад дело…

Нет, она совсем не героиня, как Элизабет. Ей страшно и хочется в первую очередь не спасти мир от абстрактной беды, а спасти себя. Как холодно! И как больно врезаются веревки в тело. Алина пробовала перевернуться на бок и скатиться с алтаря, но в камне было сделано углубление, и все ее попытки пошевелиться заканчивались провалом. Она, конечно, пыталась освободиться — дергала связанными ногами, но по-прежнему безрезультатно.