– Отвези нас в гостиницу! – скомандовал Ворон. – Завтра к семи заедешь!

Через полчаса их джип остановился возле высокого здания, относящегося еще, судя по всему, к сталинским постройкам. Очень внушительное, тяжелое и суровое. Про легкость и изящество форм говорить не приходилось. Зайдя внутрь нагромождения кирпича и мрамора, девушка увидела в центре зала на шесте огромного железного петуха.

– А он кричит?

– Да, когда за хвост дернешь! – сурово, в унисон окружающей обстановке, буркнул Ворон.

– У нас, я надеюсь, пентхаус и все такое, – в ее голосе послышались дразнящие нотки.

– Пошли! – он взял ее за локоток и легонько втолкнул в стеклянный лифт, из которого выходили французы.

Поднявшись на нужный этаж, они проследовали вдоль по коридору, устланному малиновой дорожкой, оставшейся с тех же сталинских времен. Остановились. Открыли дверь.

«Наконец-то! Есть в жизни счастье! Сейчас в душ – и спать!»

Вика обследовала номер проницательным взглядом. «Ничего особенного. Так, обычный гостиничный номер: две койки, две тумбочки, белое белье и телек». Вадим же, зайдя в комнату, бросил под скамейку свою и Викину спортивные сумки и развалился на кровати, закрыв ее полностью своим телом, не потрудившись даже снять ботинки.

– А в чем отличие пятизвездочного номера от трехзвездочного, например?

– Есть холодильник и фен. Думаю, еще халат.

– Все это и в трех звездах есть! – попыталась она поспорить. Но собеседник не в том настроении. Лучше прекратить сразу. – А халат один?

Ответа не последовало. «Я говорю глупости?» Она заглянула в белоснежную ванную и констатировала:

– Один! Номер же на двоих! Или мы с тобой похожи на сиамских близнецов? Чур, мой, ладно?

Скользнула взором по его телу: «Надеюсь, он сегодня не будет столь робким? Я – нормальная женщина с нормальными потребностями. Иначе, зря сюда приперлась!» С этими мыслями, полными сомнений, она прошествовала в ванную и заперлась там. Забыв обо всем, в предвкушении расслабляющего душа, задернула шторку, включила горячую воду… Мыльная вода смывала все неприятности, всю усталость, все проблемы, оставляя лишь терпкий аромат абрикосов на теле и бархатистую мягкость. Насладившись, Вика осторожно протянула ногу и засунула ее в белую мохнатую тапку, затем другую. Завернулась в большое белое полотенце и провела рукой по стеклу. Почему в отелях всегда все белое? В запотевшем зеркале напротив мелькнуло довольное, улыбающееся лицо. Лишь легкая тошнота и головокружение портили общее приятное впечатление. Пригладив влажные волосы, она появилась в комнате.

– Ты пойдешь?

Обернувшись, Вадим внимательно оглядел ее. Потянул рукой за край полотенца – махровая ткань упала на пол.

– Хороша?

– Не то слово! – он притянул ее к себе. Вместе грохнулись на кровать. Прижавшись к ней губами, прошептал:

– Ты меня подождешь?

– А то! Сомневаешься? Думаешь, сбегу? – ее мокрое тело прижалась теснее.

– Хочешь?

– Не то слово, – подражая ему, мяукнула она.

– Я быстро!

Хозяин вскочил и мгновенно исчез в ванной, – оттуда донеслись довольные, фыркающие, словно от морского тюленя, звуки. Его высокая мощная фигура вскоре появилась в проеме. Тряхнув сырыми волосами, грозным басом произнес:

– Ну, держись, зараза! Попалась! Живую не выпущу! – и скользнул к ней под одеяло.

«Очень на это надеюсь!»

За окном еще темно. Несколько бесконечных секунд она соображала, где находится. Вспомнив, что в гостинице, провела языком по губам, чувствуя отвратительную горечь во рту. «Надо не забыть принять таблетки. Сегодня самый трудный день – второй!» Осторожно выбравшись из под монолитной руки Вадима, направилась в ванную комнату, прихватив свою сумку. В голове проносились образы прошедшей ночи, девушка иронично прищурилась. Сладостно потянулась. «Вчера было намного лучше!» Проглотив таблетки и прополоскав рот, вернулась в постель. Вадим уже не спал. Телевизор работал. Колесникова поинтересовалась:

– Сколько времени?

– Половина седьмого. Через полчаса пойдем на завтрак. Там Стасик-педорасик нас заберет и домой!

– Хорошо, – она вернулась в кровать.

Вадим беспрерывно щелкал каналами на пульте. «Что за дурная привычка!»

– Как спала?

– Как убитая.

– Как у тебя с Мухиным дела? Он ведь злится!

«А то я не знаю! Хотя…»

– На что?

– Сказал, что ты ему на стол бросила учетную политику, ничего не объяснив.

– Почему бросила? Положила. Думала, что он обрадуется.

– Чему?

– Я долго над ней сидела. Выверяла все.

– А почему ему не сказала? Он не знал, что это за документ и с чем его едят.

– Господи! Да мне и в голову не приходило, что это нужно объяснять! Основной документ!

– Ну, да. Мухин – человек новый в этом. Завод сказывается. Мышление людей иное. Все равно, помирись с ним.

– Ага, помирись! Он как взглянет, как пилой режет! Аж, мурашки!

– Бывает, знаю. Все равно, мне Ваши разборки не нужны. Михаил Федотович ведь может быть совсем другим. Рубахой – парнем.

– С кем? С тобой? Вполне возможно!

– Испеки ему торт – он сладкое обожает. И тебя начнет после этого.

– Попробую, – буркнула себе под нос Вика, чувствуя, что уж что-то, а печь этому бульдозеру пироги или торты ей совсем не хочется.

Прошло несколько минут в полной тишине. Вадим положил подушки вертикально к спинке кровати и сел, опершись на них. Вика провела пальцем по его руке. Многозначительно шевельнула бровями. Протяжный зевок и такое же протяжное «не-е» последовало незамедлительно. «Ну и ладно!» Пожала плечами и пошла умываться. Включив свет, посмотрела на себя в зеркало. Усмехнулась. Под нос пробормотала: «Не удивительно!» Почему не потрудилась вчера смыть косметику и уложить сырые волосы? Да, жалкое зрелище! «Ну, ничего, сделаем реконструкцию. Несложно», – тут же успокоила себя девушка и, достав косметичку, а затем фен, принялась выстраивать свои боевые ряды в боевой порядок.

– Ты готова? – постучался Ворон в дверь.

– Да. Иду.

Взяв вещи, спустились в ресторан, где все напомнило отдых за границей. Те же столы с нарезанными овощами, горка фруктов, масло и джем в маленьких упаковках, нарезанная ветчина и сыр. На выбор – кофе, чай, молоко. Несколько круглых металлических чанов с предполагаемой кашей. Повар, стоящий возле отдельного столика, на котором размещалась плитка, чтобы поджарить яичницу, омлет или блины – чего захочет искушенная публика.

«Глаза бы мои ни на что не смотрели!» – от разнообразия запахов ее замутило. Вадим, бросив сумки под стол, энергично направился к ветчине. «Чаю что-ли попить? Нам ведь пилить и пилить», – соображала она и неуверенно подошла к стопке чайных чашек, а затем к круглому чану, в котором и правда оказалась овсяная каша. Осторожно сняла крышку, держа в другой руке чашку с чаем и замерла, не зная, что делать дальше. Крышка слишком большая, класть ее некуда. Может, выемка есть? И можно ее поставить боком прямо на кастрюлю? Нет, выемки нет! Идиотизм! Она жалобно посмотрела на мимо проходящего Вадима, но тот не остановился, чтобы помочь. Вот, урод! «Как дура с этой бандурой, – угрюмо резюмировала она, – что-то я сегодня плохо соображаю». Умудрившись все же наложить себе каши, а к ней – несколько ломтиков сыра, вернулась к столу, за которым вовсю орудовал вилкой патрон.