Пока Калли хваталась за талию, уверяя, что задыхается и что у нее нешуточно кружится голова, Арман уговаривал Бартоломью покинуть скамеечку и продолжить вместо него. Боунз неохотно потащился за Калли на паркет, чтобы она снова могла попрактиковаться в кадрили — танце, который откроет ее бал. Сначала новый партнер слегка роптал, пророча ей отдавленные ноги и синяки на щиколотках, но в итоге довольно успешно справился с задачей. Оказалось, что он тоже чувствовал себя с Калли очень легко благодаря ее дружелюбию.

Добродушно шутя со своим партнером, она так развеселилась, что даже пару раз улыбнулась Саймону. Снизошла, рассудил он. Это было гораздо предпочтительнее того, что он видел на ее лице за обедом. Ослиное упрямство — вот что оно выражало.

В целом все выглядело весело. Раскованно, дружелюбно, комфортно. Даже безопасно. Безопасно? Тут Саймон задумался и нахмурился. Если он вообще способен разбираться в себе, если он хоть чему-нибудь научился, пора бы знать, что два слова — «безопасный» и «Калли» — не могут находиться в одном предложении, чего бы это ни касалось.

И все-таки вечер удался. К тому же закончился он довольно рано. Часам к одиннадцати Калли начала зевать в кулак и, попросив извинения, отправилась спать. Остальные тоже разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.

Самый веселый вечер за все время, что Калли жила в доме, подумал Саймон. Удача, добиравшаяся так долго, наконец пришла и смягчила напряжение, существовавшее между ними. Он так обрадовался, что даже опрометчиво пообещал покатать ее по Лондону рано утром и совершить с ней загородную прогулку.

Правда, будь он из числа тех, кто верит в предзнаменования, вернувшись к себе, он отменил бы завтрашнюю экскурсию. Он начал отвязывать шейный платок и вдруг увидел Силсби, нырнувшего за стоящую в углу скромную ширму. Голова камердинера была обернута полотенцем.

— Силсби? — неуверенно спросил Саймон, надеясь выманить слугу из-за ширмы. — Что с твоей головой? Здесь чем-то пахнет или мне кажется? Нет. Не кажется. Откуда такой ужасный запах?

— Я… я думал, вы не придете до полуночи, милорд, — ответил ему камердинер, чуть ли не укоряя за несвоевременное появление. Он выступил на несколько дюймов вперед, с трудом волоча ноги и не поднимая глаз от пола.

— Охотно верю, — кивнул Саймон, — потому что именно так я и сказал тебе перед обедом. Прости, что разочаровал тебя. А теперь, раз уж я оказался в столь странном положении, что должен извиняться перед собственным камердинером, скажи, что случилось? Каким дьявольским снадобьем ты намазал голову и провонял всю комнату?

— Вам не надо бы этого знать, милорд, — промямлил Силсби, понижая голос почти до трагического шепота. — Правда, милорд, не надо.

— Наоборот, Силсби. — Саймон отвязал свой платок и быстрым движением сдернул с шеи длинную льняную полоску. — Я погибну от неудовлетворенного любопытства, если ты мне откажешь. Ну, давай же, снимай свою повязку.

Силсби тотчас схватился за голову, будто одних только слов виконта хватило бы, чтобы размотать полотенце.

— Я не могу, милорд! — воскликнул он с неподдельным ужасом. — Только не сейчас. Одному Богу известно, что получится, если я не сделаю в точности так, как она сказала.

Саймон помедлил секунду, размышляя, стоит ли ему допытываться дальше или лучше оставить камердинера в покое, но потом решил, что стоит.

— Кто это — она, Силсби?

— Кэтлин, милорд, — уныло ответил камердинер и сделал единственный шаг, подходя ближе к свету и своему хозяину. Саймон попятился, так как в глаза и ноздри сразу полез удушливый запах. — От этого… от этого лучше растут новые волосы, милорд, — продолжал слуга, с усилием выдавливая из себя каждое слово. — Это из-за Скарлет, милорд.

— Ты так влюблен, Силсби? — Саймон поджал губы, делая вид, что размышляет над признанием камердинера, но на самом деле стараясь не засмеяться вслух. Затем многозначительно кивнул пару раз и сказал: — Понятно. И в поисках средства, которое помогло бы тебе… гм… — он усиленно подбирал нужное слово, — усовершенствовать твою шевелюру, ты, само собой, обратился к горничной моей матери. А тебя не смутило, что Кэтлин сделала ее похожей на увесистую разноперую канарейку?

Силсби стащил с головы импровизированную чалму, и от пары свечей, стоявших на столике позади, вокруг головы камердинера образовалось подобие нимба. Он высветил торчащие вверх слипшиеся хохолки длиной в четыре дюйма. Обычно слуга зачесывал свои редкие волосы назад, в надежде замаскировать совершенно лысую блестящую макушку. Хорошо, что у Саймона выступили слезы как от запаха, так и от сдерживаемого смеха, потому что влага защитила глаза от усилившегося зловония.

— Ну, Силсби, — проговорил он наконец, задыхаясь, — ты, должно быть, очень сильно ее любишь, свою королеву шоколадных пирожных! — И зажал нос и рот сложенным шейным платком.

— Да, милорд, так сильно, что готов на все, лишь бы она обратила на меня внимание, — серьезно сказал Силсби, — так как она поразила меня, как только вошла в дом. — Слуга закивал в подтверждение, и к Саймону прикатилась новая пахучая волна, что-то вроде смеси камфары и лука. — И в таком случае, милорд, вы должны знать, как я переживаю.

Хорошее настроение Саймона рассеялось. Он оглядел камердинера сквозь прищуренные веки.

— Что именно ты под этим подразумеваешь? И послушай, приятель, ради Бога, водвори обратно свое полотенце, а то кажется, что у тебя волосы встали дыбом от испуга.

Силсби сделал, как ему велели, и снова посмотрел на хозяина.

— Милорд, я разболтался не к месту, — виновато и чуточку возбужденно сказал он, глядя мимо Саймона на дверь и норовя уйти.

— Всем слугам можно, почему тебе нельзя? Продолжай, Силсби. Говори, что собирался сказать.

Камердинер прочистил горло.

— Ну, сэр, это не наше дело, и вряд ли я открою большой секрет. Чего только вы не покупаете для мисс Джонстон! Устраиваете для нее этот бал. И позволяете ее другу, мистеру Пламу, жить здесь. Парень счастлив. Робертс на седьмом небе, и даже Эмери говорит, что все мы так хорошо устроены, что лучше некуда. Мы все невероятно довольны вами, милорд, — закончил Силсби с лучезарной улыбкой, словно сказал что-то выдающееся. — Премного довольны.

— Я понимаю, — кивнул Саймон. — Спасибо, Силсби. Но я полагаю, ты и все остальные заблуждаетесь. Мисс Джонстон здесь для того, чтобы развлекать мою мать и чтобы… чтобы… Ну, словом, по причине, которая вас не касается. Я чувствую, в этом доме слегка повеяло апрелем и маем — особенно в этой комнате. Но чтобы спасти меня от моей матери, ты ведь, как преданный слуга, сохранишь в тайне эту крупицу информации?

— О да, милорд! — искренне заверил его Силсби. — Пусть ее сиятельство думает, что все идет по ее плану. Не будем ее расстраивать. А это, милорд? — Камердинер показал на свою голову, обмотанную полотенцем. — Об этом тоже никому не расскажем?

— О, Силсби! — Саймон возвел глаза к небу. — Безусловно. Можешь на меня положиться.