Один грозный рык ученого горьким опытом, и я почувствовала себя самкой синицы в руках, которую поймали и окольцевали, пока где-то летал неокольцованный журавль.

– То-то же! Я же сказал, что мы запечатлелись! – произнес местный фотограф. – И попробуй только мне изменить! Я измену не прощаю!

А если я изменю не вся, а как бы по частям? Мне последнее время сильно изменяет нервная система и левый глаз с нервным тиком. Я проверяла. Это – измена. Странный запах неприятностей, следы предыдущих расстройств, задержки хороших новостей, оправдания несовершенству мира, бегающие глаза, дрожащие колени, – на лицо все признаки измены.

– Я уже научен горьким опытом! Я уже дал одной свободу! За что она так со мной? – взвыл рогатый Рудольф, пока я думала про то, что у каждого оленя Санта Клауса своя грустная история. – Магии хочу учиться! Ага! Видел я ту магию! Донесли мне, что она снюхалась с некромантом! Я сначала не поверил! Он же воняет трупами. А ведь она была такой красивой… Вы с ней чем-то похожи…

Оборотень проскулил, обхватил голову руками и посмотрел на меня взглядом побитой собаки. Я должна быть слегка польщенной, получив комплимент «повторного употребления»? Увы, я еще не настолько отчаялась, чтобы радоваться хриплому: «Вашей маме зять не нужен?», спешно проходя по темной подворотне.

– Запах у вас похож… Ты, конечно, не такая красивая, как она, но тоже ничего, – горестно вздохнул страдалец, снова разочаровавшись в моих внешних данных. – Я ее увидел однажды… В лесу заблудилась… И все! Сразу же запечатлелся! Длинные светлые волосы…

Я посмотрела на свои русые волосы, которые в последнее время решили покинуть меня на нервной почве, оставаясь целыми пучками в раковине и на расческе.

– Огромные, как бездонные озера, синие глаза… – проскулил оборотень – рогоносец, пока я подозрительно прищуривалась обычными, серыми. – Талия – ну просто рукой обхватишь…

Я попыталась втянуть живот, но тот запротестовал, мол, куда еще, намекнув, что однажды мы вместе с животиком проходили мимо спортзала и даже подумывали зайти и записаться, но потом он жалобно заурчал, и я его пожалела.

– Ноги – длинные, стройные… – продолжал добивать молотком мою женскую самооценку брошенный на произвол судьбы волчок.

Мои вполне обычные ноги, которые растут не из ушей, а из места стандартного и природой спроектированного, были поджаты под табуретку.

– Я помню, как зайчонок посмотрела на меня… Знаешь, у нее была такая привычка, проводить рукой по шраму… Ведет пальцами и смотрит в глаза, не отрывая взгляда… А еще Зайчонок любила, когда я облизывал ей руки… Она зарывалась ими в мой мех…

То, что именно этот мужик способен обеспечить мне свитерок и теплые носочки в период линьки, становилось понятно, когда я разглядела бурую шерсть на его одежде. Не каждый мужик может похвастаться тем, что из него можно вязать свитер! Далеко не каждый! А вот то, что из него можно спокойно вить веревки – это новость.

– Но больше я не допущу такой ошибки! Нет! – внезапно и очень даже темпераментно заявил Рудольф, ударяя кулаком по столу. – Я дал ей слишком много свободы, понимаешь? Я позволял ей слишком многое! Я – альфа своей стаи чуть не превратился в коврик для ее очаровательных ножек, которые так бы и целовал! Уууу! И где она сейчас? Снюхалась с ректором, потом с эльфом! Я р-р-решил начать все с начала с тобой! У нас все будет по-другому.

Отлично, он вполне может начинать новую жизнь, пока я буду спокойно продолжать старую. Пусть начинает ее сколько влезет! Со своей стороны в такое позднее время я могу послать его туда, откуда бедолага ее начал когда-то давным-давно.

– Ты куда? –глаза оборотня сверкнули, когда я встала со стула и направилась в сторону комнаты. С ним шутки были явно плохи. – Говори, куда идешь!

– Умыться и почистить зубы! – отозвалась я, запахивая халат и искоса поглядывая на гостя с матримониальными намерениями. Кольцо чуть не слетело с пальца, но в предвкушении неприятностей, я его удержала.

– Я пойду с тобой! – прорычал Рудольф, глядя на меня с таким подозрением, словно из унитаза мне помашет рукой любовник, мол, дорогая, все хорошо, я тут смылся по делам! По большим и малым!

– В туалет я могу сходить и одна! – настаивала я, но оборотень встал и последовал за мной, злобно и ревниво сопя.

– Нет! Я тебя никуда не отпущу! Рядом! – скомандовал он, ведя меня под конвоем в санузел. Не хватало еще живого коридора, отдающего мне честь, фанфар и барабанной дроби, чтобы прочувствовать всю торжественность момента! Раздайся грязь, Ее величество Светлана Вторая В Послужном Списке Оборотня решила освежиться!

Пока я чистила зубы, искоса поглядывая на ревнивца, он недовольным взглядом осматривал мои удобства. На всякий случай он заглянул в корзину для белья, проверил шкафчик для порошка и прочей дребедени. Создавалось впечатление, что вот– вот на него выскочит стая голодных любовников!

– А как она пела… Зайчонок пела мне песни и играла с моим хвостом… – послышался мечтательный голос, который тут же стал суровым. – Достаточно! Ты уже и так долго тут возишься. Ни на минуту оставить нельзя! Я вас, женщин, знаю. Стоит отвернуться, как все! Уже с другим снюхались!

Я сплюнула зубную пасту, поглядывая на конвоира. На ночь я решила расчесать волосы по старой привычке.

– Зайчонок так улыбалась, когда я чесался, – задумчиво заметил Рудольф, закусывая губу, а потом поднял глаза на меня и взгляд у него стал суровым. – Ждешь, когда мне надоест, и я уйду? Не дождешься! Теперь мы вместе навсегда!

Слово «навсегда» меня пугало даже больше, чем слово "вместе". А в комбинации они производили непередаваемый эффект.

– Ты для кого это прихорашиваешься? – подозрительно спросил ревнивец, стоя у меня над душой, когда я наносила крем для лица и поправляла волосы. – Никаких ваших «красотулек»! Одна уже навела красоту! В Академию, в Академию! Да брось ты свои прихорашивания! Запрещаю тебе красоту наводить! А то потом мужики рядом вьются! Я кому сказал!

– Выйди за шкуру, я … – сглотнула я, глядя на кристально-чистый унитаз. После долгих и мучительных уговоров, волк согласился, карауля меня за одеялами.

– Теперь спать! – приказал оборотень, когда я легла на кровать. – Не бойся. Мы с тобой поженимся в следующее полнолуние! Вот попробуй только мне изменить! Я тебя на кусочки разорву!

– А что у нас считается изменой? – поинтересовалась я, чувствуя себя после генеральной уборки не Красной Шапочкой, а натурально ее дряхлой Бабушкой, у которой спину ломит и кости гнет при одном упоминании о почетном физическом труде.

– Изменой считается все! Если я увижу тебя в объятиях другого – я перегрызу вам глотки! Если я увижу тебя рядом с другим мужчиной, и мне покажется, что ты на него посмотрела – это измена. Если ты подумаешь о другом мужике, будешь мечтать о нем – это тоже считается изменой! – сурово ответил, увы, не одинокий в своих суждениях волк.

Ревнивец – телепат, подозрительно прищурился на меня своими желтыми глазами, как бы сканируя мою ауру и чакры на предмет чужеродных мужских тел. Я даже, интереса ради, подумала о том, как здорово целоваться, кутаясь в чужой пиджак, сидя на капоте чужой машины. Вспоминала я это очень детально, наслаждаясь каждым поцелуем со вкусом шампанского.