Бабочка коснулась шеи девушки. Та охнула. Махнула рукой, и на пальцах остались следы красочной пыльцы.

— Ну вот, — усмехнулась Шарина. — Хороша же я — рассуждаю о том, что кто-то причиняет вред бабочкам, а сама…

Ханно улыбнулся, если можно было назвать это улыбкой.

— Не забивай себе голову, — бросил он. — Бабочки-то уж точно ни о ком не заботятся. Некоторые люди считают, что сидеть и красоваться — уже достаточно, но я не из их числа.

Он поднялся на ноги.

— Идем дальше?

Шарина тоже встала.

— Мы с Ансулем завтра натянем кабель и приведем в движение ворот, чтобы поднять запас в хижину, — сообщил охотник. — Сейчас уже поздновато, только без толку провозимся. Подумаешь, посидим еще денек на мясе без лепешек, беда какая!

Он подвел Шарину к дереву панданус. Воздушные корни отходили от каждого из чешуйчатых стволов. Здесь земля существенно понижалась, значит, во время грозы ее может заливать.

— А что с лодкой? — задала вопрос Шарина. Они оставили плоскодонку привязанной за нос и корму в бухточке в тени пальм. Берег там вообще отсутствовал, одни скалы. Начнись шторм — и суденышко разобьет в щепки.

— Спрячем ее прямо на пальме, и пусть лежит до следующего раза, когда она нам понадобится, — сообщил охотник. — Сзади горы, они прикрывают бухту от сильных ветров. Поэтому и деревья там такие большие.

Шарина услышала жужжание и обернулась. На лиане надувался чудовищный гриб величиной с человеческую голову.

— Что это… — пробормотала она.

Гриб источал жуткое зловоние, с него поднялась туча мух.

Ханно расхохотался.

— Никогда не сталкивалась с грибом-вонючкой, молодая госпожа? Но вот что я скажу тебе по секрету: когда я заготавливаю шкуры, в хижине порой воняет не хуже!

Они пересекли небольшой склон и двигались теперь вдоль устья речушки, протекающей в базальтовых берегах. Папоротники, гигантские филодендроны, заросли кучерявого мха покрывали их сплошной шапкой.

Шарина почуяла аромат дыма и чихнула.

— Кажется, мы пришли…

Запах разлагающейся плоти заставил ее зажать нос и рот. «Ханно предупреждал меня, но я не думала, что будет так ужасно…»

Жители деревушки Барка не отличались привередливостью, но мясо всегда считалось ценным продуктом. Поэтому от туш свиней или овец оставалось очень мало испортившегося мяса, которое, впрочем, тут же закапывали в землю вместе с гнилыми овощами для получения удобрения.

Охотник куда-то исчез.

— Ханно? — позвала Шарина. Она прошла еще пару шагов вверх по течению, держа пальцы на рукоятке пьюлского ножа. По коже пробежали мурашки.

Она слышала жужжание мух.

Перед девушкой открылась поляна, заросшая бамбуком и глициниями. Сзади, у скалы притулилась хижина, и ручеек плескался прямо возле ее фундамента. Балки все еще тлели, хотя большая часть строения уже успела выгореть.

Мухи поднимались огромной тучей. На земле лежало три тела, от четвертого же осталось немногое.

Шарина выхватила нож и прислонилась спиной к дереву, раскрыв рот от ужаса.

Ханно вынырнул из-за листвы с другой стороны ручья. Выражение лица его не изменилось, вот только суровая печать коснулась его.

— Они были здесь и ушли, — тихо промолвил он. — Не так давно, чтоб я не смог схватить их.

— Кто, Ханно? — спросила девушка. Голос ее звучал странно, словно чужой. Но пьюлский нож не дрожал в руке.

— Мартышки, — бросил охотник. Он перевернул одно из тел копьем, чтобы Шарина могла рассмотреть.

Тело скорее напоминало человеческое, но его покрывал густой слой рыжеватой шерсти. Развитая грудная клетка, длинные мускулистые руки напоминают кошачьи лапы. Зато кривые ноги уродливы, а череп — куполообразный, с мощными надбровьями.

Рот существа ввалился в уродливой предсмертной гримасе. Изо рта торчали желтоватые клыки.

— Волосатые люди, — проговорила Шарина. — Коренные жители Байта, если верить «Космогеографии» Катрадинуса.

Ханно снова перевернул труп. От удара о землю из располосованного живота вывалились кишки.

— Мартышки, — повторил он и подошел к расчлененному трупу. Поднял голову молодого мужчины со шрамом на правой щеке. Волосы его были ярко-желтого цвета, вот только в том месте, где проходил еще один шрам, они оказались белыми и заметно поредевшими.

— Убогий у тебя вид, Ансуль, — пробормотал Ханно. — Думаю, тебе будет лучше отправиться в Вэллис. Прогулка по морю подбодрит тебя.

Шарина присела на корточки, опираясь спиной о дерево. Ханно положил голову партнера обратно на землю.

— Надо залезть вон на то обезьянье дерево-загадку, — кивнул он на гигантскую араукарию, росшую возле ручья за хижиной. — Хоть они и смахивают на обезьян, но по деревьям лазать не умеют. Посидишь там, пока я не вернусь.

Он исчез в лесу, кинув ей уже из-за зеленоватого покрова растительности:

— А то возьми лодку, если сумеешь с ней справиться, молодая госпожа. Я постараюсь обернуться побыстрее.

И все звуки затихли, остался лишь плеск воды в ручье да потрескивание догорающей хижины.

Шарина осмотрелась. Она не боялась. Разумеется, нельзя не верить Ханно относительно существующей опасности, но страх, как это ни удивительно, покинул ее.

Так что сейчас девушка ощущала лишь досаду от внезапного исчезновения охотника. Но он не мог ждать. Кроме того, его поведение можно расценивать как явный комплимент ей, Шарине. Он знал, что она справится сама.

И она тоже это знала.

Радужная кора ближайшего эвкалипта привлекла ее внимание. Она подошла и потрогала дерево рукой, а потом ковырнула ножом.

Выступил сок. Шарина повернула нож и ковырнула еще раз. Отлетела довольно крупная щепка. Дома в ее обязанности входило добывать щепки для растопки. И ей хорошо это удавалось. С четвертого удара он разрубила ствол, хотя ветви эвкалипта сплелись с другими, и живица не потекла. Шарина потянула ветки на себя и прислушалась.

Дерево за ее спиной разразилось криками:

— Дура ты! Дура ты! Дура ты!

Девушка обернулась. Потом поняла: кричит птица или ящерица. Она усмехнулась. Кто бы это ни был, он прав.

Она обрубила ветви над разветвлением и перерубила ствол. Из более толстой части вырубила колоду и выдолбила углубление.

Она стала копать на противоположной стороне ручья. Почва была желтой, глинистой, копать такую сложно, даже когда земля влажная. Когда же высохнет — вообще превратится в камень.

Семейство Шарины владело настоящей лопатой с обитыми железом краями, в то время как остальное население деревни копало землю подобными палками. Сук внизу помогал упираться ногой.