Прокрученный? Вывернутое?

Да. Такое впечатление, что какой-то великан брался щепотью за верхушку дерева и резко прокручивал — тем же движением, каким человек пальцами откручивает болт. И дерево либо выворачивалось целиком, либо же прокручивалось, расщеплялось и только затем отламывалось у комля. Тут происходило что-то невероятное по мощи и силе. И скорей всего происходило в тот день, когда сюда явилась та невероятная колоссальная тварь.

Андрей продолжил рассказывать свою эпопею. Он делал упор на быт. Свои опыт о охоте на медведей едва упоминал — будто не считал их существенными. Но признался, что изначально действовал неверно, предпочтя орудовать самодельным топором и копая глубокие ямы-ловушки. Немало охот потребовалось, чтобы он выработал более действенную тактику. Уже гораздо позднее, как-то забредя чуть дальше от креста он увидел группу охотников. Понаблюдав за ними из укрытия, он увидел, как охотятся они и перенял несколько приемов. О том чтобы выйти к ним и хотя бы просто поговорить, Андрей даже и не помышлял. Какая глупость. Чем ему плохо одному?

Так потихоньку, месяц за месяцем, он выживал, набирался опыта, перечитывал раз за разом книги о полярниках. И каждый раз вычитывал что-то новое, что-то полезное. Он даже свой пеммикан изобрел — смесь из мелко нарубленного копченого мяса, травы и желтушек.

Желтушки?

Ягоды. Встречаются куда реже, чем мясная трава, но все же отыскать можно — если не лень копать снег. Гроздочки висящих на прозрачных стебельках желтых ягодок встречаются только на стволах упавших деревьев. На вкус кисловаты, на пустой желудок их лучше не есть — вызывают сильную изжогу. Но не ядовиты. А раз кисловаты — может в них немало витамина? Для пеммикана в самый раз. И в чай сойдет… А еще он научился мастерить настоящие нарты! Жаль собак нет в них запрячь, но он и сам неплохо таскает на них туши мелких медведей и дрова. Он и раньше неплохо бегал на лыжах, сейчас же они стали для него настоящим спасением — от летающих червей.

Вот тут я сделал стойку.

В смысле — спасением?

Главное — двигаться быстро. Так просто и понятно пояснил Андрей. Здешние летающие черви в охоте заточены на медлительных медведей. Поэтому их прицельный «аппарат» действует топорно. Они как бы фиксируют местоположение цели — и пикируют. Если цель сдвинулась на пару-тройку метров — они еще могут в последний момент чуть изогнуться и зацепить добычу. Но если ты лыжник и двигаешься в ровном хорошем темпе — за эти секунды ты успеешь уйти на четыре и более метра. И летающая тварь тебя уже не достанет.

Выслушав, я отложил гантель, вытер потную руку о брошенную на кресло рубашку и крепко пожал руку Андрею.

Гениально.

Я пытался защититься от удара сверху чем-то вроде брони. Андрей же предпочел поставить на скорость. И преуспел.

Есть над чем подумать. Я передвигался чаще всего просто так, либо же на снегоступах. Двигался ровно, но медленно. А тут кардинально другой подход. Прошмыгнул белой мышкой по белому фону — и попробуй попади с туманных небес. Способ многообещающий. Но торопиться не стану — надо оценить оба способа. А еще лучше — скомбинировать их.

Андрею понадобилось полтора часа и три сигареты, чтобы рассказать всю свою историю до момента, когда его быт окончательно устоялся. Еще далеко не все, но период одиссеи завершился. К этому моменту закончив тренировку, я ненадолго выскочил в тамбур, где обтерся снегом и вприпрыжку вернулся. Одевшись, уселся за стол, и мы с хозяином принялись за еду. Говорили о разном.

Но о истории Андрея я не говорил ни слова.

Специально не торопился.

Потому что история далеко не рядовая.

Это история одиночного выживания.

Это история стойкости.

Прожевав последний кусок, утерев губы настоящей полотняной салфеткой, положенной на стол ради такого случая, я, взглянув на хозяина, тихо сказал:

— Потрясающая история. Потрясающая судьба. Ты и есть настоящий Дантес. Граф Монте-Кристо.

— Тогда уж граф Монте-Кресто — отмахнулся и рассмеялся старик, но было видно, что мой вердикт согрел его душу.

— Потрясающе — повторил я, поднимая бокал с алкоголем — За тебя, Андрей. И за твою волю.

— Спасибо!

Звякнули бокалы. Щелкнула зажигалка. Мы откинулись в креслах, глядя друг на друга сквозь вьющий дымок.

— Ты ведь не собираешься умирать? — спросил я.

— С чего такой вопрос?

— Не вопрос — выражение надежды. Здесь мало стоящих людей — и ты один из них. Тот, у кого можно многому научиться.

— Ну ты загнул.

— Я с радостью пойду к тебе в ученики. Так же как с радостью пошел в ученики к Антипию. Просто уже боюсь — стоило мне провести одну охоту со стариками и они вдруг умерли.

— Я не умру — спокойно ответил Апостол и глубоко затянулся — Пока нет. И знаешь, мне кажется, что я почувствую загодя. Сам не знаю почему так решил. Но знаю — почувствую приближение старухи с косой загодя. Успею приготовиться к последнему путешествию. Хотя иногда думаю…

— О чем?

— Я верующий. И вот задумался — а как душа моя вернется домой? Ведь мы в другом мире.

— Я спрошу у нашего настоятеля Тихона — рассмеялся я — Но вопрос неожиданный. Продолжишь историю?

— Так вроде ты все уже услышал.

— Не совсем. Что насчет Ахава Гарпунера?

— Про него? — Андрей помрачнел, бросил короткий взгляд на аккуратно застеленную вторую постель — Ахав Гарпунер… Хорошо. Если хочешь — расскажу.

— Хочу ли я узнать про того, кто сейчас бродит нагим по снежным пустошам и сшибает летающие кресты живыми ракетами? — изумился я — Еще как!

— Тогда слушай…

Глава восьмая.

Ахав Гарпунер. Он не был первым, кто повстречался Андрею в ледяной пустыне. Но тем кто встретился до него — вполне живым, испуганным, разговорчивым и полных надежды несмотря на престарелый возраст — он, всегда представляясь почему-то Сашей, показывал кратчайший путь до Бункера и порой, видя их немощность, даже помогал преодолеть эти тяжелые километры. Великой доблести и почета в своих делах не видел — что для него пара лишних километров на лыжах? Это не подвиг. Так… пустяк… И никогда прежде он не выдавал никому местоположения своей берлоги, а тем, кто удивлялся, почему он не подходит с ними к дверям Бункера, отвечал, что вышел на охоту и вскоре вернется.

Встреча с освобожденным узником, короткий разговор, проводы до Бункера, расставание. Так все должно было быть и в тот день. Однако привычная схема сломалась с самого начала…

Ахава Гарпунера уже опытный полярный Робинзон и сложившийся закоренелый одиночка Андрей встретил спустя годы после падения. Сколько точно лет прошло с тех пор? Да кому нужно вести подсчет времени там, где оно не имеет ни малейшей ценности? Апостол Андрей просто жил и наслаждался каждым прошедшим отрезком бодрствования — делить свое бытие на дни и ночи он тоже не хотел.