Эти показания бывшего министра иностранных дел России перед Следственной комиссией Временного правительства, как мы видим, полностью подтверждаются словами императора Николая II. За три дня пребывания в российской столице она разослала тексты своего письма-конспекта аналогичного содержания ряду сановников в Петрограде. Как представляется, этот многопудовый «ангел мира», как себя называла тогда М.А. Васильчи-кова, пытался получить аудиенцию у императора Николая II, но тщетно. С одной стороны, доступ в Царское Село фрейлине был закрыт, с другой — царя там не было, он в то время находился в Ставке в Могилеве. Впрочем, ей повезло: она была принята министром иностранных дел С.Д. Сазоновым.

Министр не хранил в секрете визит к нему «ангела мира». О встрече с Васильчиковой он в подробностях рассказал обеспокоенным представителям Франции и Англии — послам Морису Палеологу и Джорджу Бьюкенену. Ясно, что, поскольку в Петрограде распространились слухи о сепаратных переговорах России с Германией, российский министр поспешил заверить их в верности Петрограда союзу.

А что же Васильчикова? Выпускать ее из России, после того как газеты подняли шумиху на ее счет, причем явно по наущению властей, было нельзя. Ее приезд в Россию общественное мнение сразу же оценило как начавшиеся сепаратные контакты между Россией и Германией. Поэтому Николай II, ненадолго вернувшийся из Ставки в Царское Село, приказал 10/23 декабря выслать ее в имение двоюродной сестры Васильчиковой — Александры Милорадович Новые Боровичи в Черниговской губернии.

Затем последовала эскапада ее племянника, предводителя местного дворянства Милорадовича, который, начитавшись петроградских газет, категорически потребовал не допускать тетку к ее сестре. Незадачливую фрейлину уже хотели сослать в Соль-вычегодск, но очередное письмо в Петроград, на сей раз графини Милорадович (двоюродной сестры Марии Александровны) на имя царя привело к тому, что он разрешил Васильчиковой остаться в Черниговской губернии. Видимо, возня с «Толстой Машей» надоела Николаю II, и на последнем докладе министра внутренних дел по поводу места ее высылки он начертал: «Больше этим делом я заниматься не желаю»[64].

Неоднократные просьбы Васильчиковой о ее выезде за границу были оставлены без внимания. Правда, в порядке компенсации ей назначили ежемесячную пенсию в размере трехсот рублей из секретных сумм Департамента полиции.

Невольно встает вопрос: почему же император так жестоко обошелся с фрейлиной? Ответ, как нам кажется, содержится в следующих строках письма Александры Федоровны к мужу от 5 января 1916 года. Вот они: «Миша Бенк (граф Бенкендорф, гофмейстер двора. — Авт.) говорил у Павла (великий князь, дядя Николая И. — Авт.), что Маша привезла письмо от Эрни (великий герцог Гессен-Дармштадский. — Авт.), а Павел заявил, что это — правда. Кто же сказал ему? Все они находят справедливым, что она лишена шифра (фрейлины. — Авт.)

— Я лично нахожу, что с Ив. Т. и Лили, которые поступили так дурно, состоя при моей особе, гораздо скорее должны были пострадать, да и некоторые господа тоже. Кажется, в печати появилось письмо к ней княгини Голицыной, (ужасное письмо, обвиняющее ее в шпионаже и т. д.), чему я продолжаю не верить, хотя она поступила очень неправильно по глупости и, боюсь, из жадности к деньгам. Но неприятно, что опять упоминается мое имя и имя Эрни»[65].

Отсюда видно, что если предыдущие контакты с немцами проходили достаточно конфиденциально, то стремление М.А. Васильчиковой обнародовать германские предложения среди достаточно широкого круга влиятельных лиц вызвало резкую реакцию верхов и лично самой императрицы. Она, конечно, как было установлено Следственной комиссией Временного правительства, тайно сносилась со своими родственниками в Германии, о чем, кстати, сама и пишет в одном из писем мужу, однако речь шла не о сепаратном мире, а об оказании своей относительно небогатой германской родне финансовой помощи. Родственники же разболтали всю историю с Васильчиковой в придворных кругах, и пошла писать губерния…

Когда М.А. Васильчиковой объявили о высылке в Черниговскую губернию без права выезда оттуда, она спросила у высших чинов МВД России А.Н. Хвостова и С.П. Белецкого, за что ее высылают. Те ответили: «Ваше присутствие беспокоит английское посольство». А Белецкий добавил при этом с иронией: «Ведь теперь Россия финансово продана Англии»[66]. Вот почему пострадала М.А. Васильчикова: она вела себя слишком гласно, некорректно и неделикатно…

Прошло несколько месяцев, и бывшая фрейлина была оправдана Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, а потом сумела вернуться в свое имение в Австрии. Получила ли она деньги за свое посредничество и сколько — осталось неизвестным. Может быть, она действительно действовала бескорыстно, просто из неуемного честолюбия и желания войти в историю в качестве «ангела мира», как знать?

В течение последующего 1916 года было еще несколько попыток зондажа со стороны Германии, но русская сторона так и не откликнулась ни на одну из них. Наиболее серьезной была встреча А.Д. Протопопова и Д.А. Олсуфьева с банкиром Ф. Вартбургом, выполнявшим поручение германского МИДа. Обстоятельства этой встречи таковы.

Весной 1916 года в Англию и во Францию выехала парламентская делегация во главе с товарищем Председателя Государственной думы А.Д. Протопоповым. Глава делегации во время поездки произносил речи, демонстрирующие нерушимую дружбу между союзниками, провозглашал лозунги войны до победного конца. Но вдруг, не доехав до России, он стал о чем-то сговариваться с противником. «Надо думать, — вспоминал об этом случае член делегации Б.А. Энгельгардт, — что Протопопов был уполномочен нашим Министерством иностранных дел на подобную встречу: вряд ли он решился на нее по собственной инициативе»[67].

Встреча состоялась 7 июля в Стокгольме в гостином салоне русского промышленника М.С. Поллака. Русские внимательно выслушали немца, однако в ответ ничего определенного в отношении германских предложений сепаратного мирного соглашения не высказали. Так или иначе, условия, на которых немцы хотели бы вести переговоры, были им выяснены.

Естественно, все это было сделано очень аккуратно, и А.Д. Протопопова не только не выслали в Сибирь (любимое занятие русских царей), но вскоре он даже получил пост министра внутренних дел. Значит? Та же самая близкая подруга императрицы А. Вырубова свидетельствует: «Ему… до самого последнего времени очень доверяли…». (Надо полагать, царь с царицей)[68].

Позднее все это, конечно, получило огласку, и по поводу стокгольмской встречи во всех европейских газетах много писали, явно с подачи германских спецслужб, использовавших прессу нейтральных стран. Кроме того, имеется значительная литература по этому эпизоду, в которой все подробно расписано. Мы же ограничимся здесь свидетельством самого виновника газетного ажиотажа А.Д. Протопопова.