Соответственно тому является потребность исправления некоторых слов надписи против предполагаемого первыми издателями чтения. Строки 2-й выражение την άφέντου (у Пападопуло), την (έ)φέντου (у Милле) могло бы быть понимаемо ближе к чтению Пападопуло-Керамевса, если бы в начальной букве N (эстампаж) не было вязи, указывающей предпочтительно на чтение αύθέντης (т. е. эфенди). Но самое важное то, что следует в самом конце строки. Первый издатель оставил последнее слово без прочтения, второй дает και έκτασαν, что вполне совпадает с ходом дела и соответствует чертам на эстампаже. Итак, έκτασαν, т. е. приобрели, купили проданный Камахинами участок. Глагол κτάομαι, κτώμαι в смысле владения, покупки, вполне здесь на месте: φενώμαθα πουλώντες το οίκοθέσιον δν κτώμεθα (Тrinchera, СХСIV); χοοράφια άτίφ κέκτωμαι (ibid. ССХLVП).

Наиболее неудачною оказалась в передаче 3-я строка, которая касается покупщиков. Греческий издатель дает здесь διατκρ(α), французский διο πεδ(1)α. Совершенно непонятно у первого чтение δια, у второго лебю, ибо буква омикрон в δια совершенно ясна, тгебкх же в данном случае не могли быть ни покупщиками, ни продавцами. Если последнее слово предыдущей строки значит «приобрели» или «купили», то в 3-й строке нужно ждать наименование субъекта. Мы предлагаем читать вместо διό δυο, т. е. двое, следующее слово γε άμα, «и купили вместе двое».

По отношению к тем же строкам сделаем еще замечание. Так как надпись не есть собственно юридический акт, хотя и составлена на основании подобных актов, бывших под руками последнего редактора, то в ней можно наблюдать следы довольно неискусного пользования выражениями, взятыми из актов. Таковы формулы, встречаемые во 2-й и в 4-й строках: εις τους εξής και άπαντα. Они прямо просятся в запродажную запись и, конечно, из таковой же попали в наш памятник. Но нельзя сказать, чтобы употребление их было вполне уместно. Еще можно с ними примириться во второй строке, если отправляться из речения εις άγοράν, хотя в подобных же случаях и актах формула είς τους εξής имеет несколько иное употребление: είς τους εξής άπαντος και διηνεκείς χρόνους или είς τους εξής απαντάς και διηνεκές. Это можно видеть в актах у Мiklovich et Muller, напр, т. VI, №; ХШ1 а. 1213, ХLIХа. 1213, LVIIIа. 1214, LХ а. 1214, LX1 а. 1216; то же самое у Тrinchera, XXV, LХХIII. Но мы не можем признать уместным это выражение в 4-й строке, перед определением размеров участка и занимаемой им площади. Эти наблюдения могут служить для характеристики редакции памятника, в котором недостает литературной и логической точности.

В конце 4-й строки даны размеры участка: с севера на юг, т. е. по длине, 12 оргий или около 24 м, с востока на запад, т. е. в ширину 3 оргии и 3 спифамы (четверти). Следует принять в соображение, что измерение нынешнего здания дает следующие величины: в длину снаружи (в.-з.) 10,8 м, в ширину (с.-ю.) 5 м. Уже этого сопоставления мер достаточно, чтобы понять, что на подобном участке могла быть только скромная постройка.

Остается отметить еще замечание к 7-й строке. Несомненна ошибка в чтении Θεοδώρου του Λατζή. Нужно читать Χατξή, что вполне оправдывается следами буквы X на эстампаже. Наконец, в 8-й и 9-й строках прозвание иеромонаха Варнавы, не прочитанное первым издателем, восстановлено вторым, и совершенно основательно ΘΑΘΑΛΑΝΟΝ, как в 3-й строке. Местность этого имени и доныне сохранилась близ Гюмуга-хана.

В 7-й строке выражения έκτίσθη εκ βάθρου και είστορή&η — выстроена с основания и украшена росписью — устраняют всякие сомнения в том, что нынешнее здание, которое представляет собой собственно барак, куда ставятся до погребения гробы умерших, не есть то древнее сооружение, о котором свидетельствует запись и которое, по всей видимости, или окончательно разрушено, или вошло в постройку нового храма в честь того же Иоанна Предтечи, построенного в близком от него расстоянии в прошедшем столетии.

В заключение нам остается рассмотреть содержание 5-й и 6-й строк. Здесь перечисляются свидетели, бывшие при акте или давшие свои подписи под актом. В редакции этой части нужно отметить неловкость, которой бы не допустил опытный писец приказа. Именно, и в этом случае остались следы двух актов: с одной стороны, «свидетели там случившиеся»[166], с другой, — следует перечень свидетелей в надлежащем порядке, с указанием их Служебного положения — как служилые и чиновные лица подписываются на официальных актах и как они действительно значились в том акте, в самом начале его, который был под руками составителя ктиторской надписи. Таковых приведено пять, между ними на первом месте нас встречают если не те же самые лица, которым ранее принадлежал участок, то, во всяком случае, члены той же семьи, носящие знакомые нам дворянские прозвания Цанихитов и Камахинов. Это были: 1) Феодор Цанихит, 2) Григорий Камахин, с упоминанием родства с первым, 3) Георгий Туркопул, 4) Феодосий Аарон, 5) Феодор Хаджи и многие другие. В приложении к первым двум нужно понимать слова «рабы святого нашего государя и царя Великого Комнина»[167].

Если наше заключение о хронологии надписи встретит одобрение, если надпись действительно носит дату 1210–1211 г. индикта 14, то она будет одним из первых сохранившихся памятников основателя Трапезундской империи, Алексея I великого Комнина, и в то же время древнейшим памятников столицы Трапезундской империи. Слишком мало мы знаем о том, как строилась империя и как Трапезунд становился на высоту столичного города. Новая церковь строилась в отдаленном предместье города, которое даже в 1324 г., когда была возведена новая стена, имевшая назначением дать защиту от пиратов и вражеских нападений населению, не помещавшемуся в прежнем городе (ныне средний), оказалась вне линии городских стен. Очевидно, иеромонах Варнава имел уверенность в благоприятном положении дела, не считал купленное им место опасным для жизни. Камахины и Цанихиты, как это и отмечено первыми издателями, имеют в истории Трапезунда влиятельное значение. Хотя своим званием они обязаны областям или замкам, от которых ведут прозвание, но в начале XIII в. имеют уже оседлость в Трапезунде, куда призывала их служба и политическая деятельность. Не лишено значения и то обстоятельство, что обе фамилии находятся в родственных связях. Между свидетелями, давшими свои имена под актом продажи, находим лиц, выдающих своими именами или прозваниями свое негреческое происхождение, что позволяет думать о пестроте населения Трапезунда. Тут встречаем и Цаниха, и Камахина, и Туркопула, и Хаджи, и Аарона, т. е. инородцев грузинского, армянского, турецкого, еврейского и тюркского происхождения, в чем нужно видеть характерную черту состава населения империи.