О походе Магомета на Трапезунд сообщается подробно и живо в известиях писателя Михаила Дуки[156].

«В 1461 г. Магомет приготовил флот в 200 судов и 10 военных кораблей; весной, переправившись через залив, прибыл в Бруссу, причем никто не имел ни малейшего подозрения о его намерениях. Сообщу и нечто удивительное. Его учитель в законе, он же и судья судей в то время, понадеявшись на близкие отношения к султану и на уважение, которое последний питал к своему учителю, спросил его, находясь с ним наедине: «Господин, приготовленную сухопутную и морскую силу куда намереваешься направить?» Он же, посмотрев на него гневно, сказал: «Знай, что, если бы я убедился, что хотя бы один волос в моей бороде догадывается о моей тайне, я бы вырвал его и бросил в огонь». Дрожали от страха все населявшие Ликостомий Влахи, Кафа и Трапезунд и Синоп, острова Эгейского моря, Родос и окружающие его малые острова, Хиос и Лесбос, хотя и платившие дань, но знавшие его непостоянство. Султаны же из Вифинии прибыли в Анкиру Галатскую и расположились лагерем. Сюда же прислал эмир Синопа с большими дарами своего сына, который приветствовал его униженно. Приняв его благосклонно, он объявил ему свою волю для передачи его отцу и, отправляя его вестником того, что следовало передать, присовокупил: передай своему отцу, что я намерен иметь Синоп в своей власти; если он отдаст его добровольно, то я охотно дам ему вознаграждение, уступив Филиппопольскую область, если же нет, то скоро буду на место. Флот прибыл морем в Синоп. Сын же Измаила, синопского эмира, передал своему отцу то, что он слышал от тирана, который, как скоро узнал о прибытии в Синоп флота, и сам двинулся туда сухим путем. Измаил в смущении вышел из Синопа и, встретив султана, смиренно поклонился ему. Магомет благосклонно принял его и отдал приказ захватить его сокровища, коней, мулов, верблюдов и все, что бы ни нашлось в его кладовых, и запретил касаться всего этого. Устроив дела в Синопе и поставив начальником одного из верных ему рабов, сам пошел во Внутреннюю Армению. А вышеупомянутый эмир Узун-Хасан находился со своими приближенными в гористых областях Персии, не имея достаточно сил, чтобы встретиться с тираном».

Причины, побудившие могущественного в то время султана Узун-Хасана отказаться от выступления против Магомета II и от помощи грекам, пытается выяснить тогдашний историк Лаоник Халкокондил, мнение которого считаем нужным привести здесь сполна[157].

«Прошедши Севастию, вторгся в область Хасана… Там встречает его мать Хасана, имеющая поднести богатые дары и исполнить поручение от своего сына. Будучи принята царем (Магометом II), она произносит следующие слова: «Царь, сын Амурата Оттомана, я исполняю посольство моего сына Хасана, который с благорасположением относится к тебе и не завидует твоей счастливой судьбе и не уклоняется от исполнения твоей воли, в чем бы она ни выразилась. От себя я скажу тебе, дивный муж, вот что. С какой целью ты наносишь зло нам, твоим единоплеменникам, как врагам? Или не знаешь, как на бурного Баязида, сына Мурата, преступающего меру именно в этом отношении и слишком прегрешившего против единоплеменников, неумолимая судьба наложила свою руку и нанесла погибель от царя Тимура? И как ты доселе кротко относился к соплеменникам и ни с кем не поступал немилосердно, то божество дарует тебе многое и великое благополучие, введя в сонм героев и даруя пространную и счастливую область и города и царства, подвластные тебе и сдавшиеся в плен. И это тебе, конечно, известно, что никаким образом, если погрешишь в этом, тебе не удастся нанести вред соплеменникам, как некоторые грубейшие и бесстыднейшие по природе и по душе представляют себе, что нигде на земле судьба не вмешивается в человеческие дела, но что дела между ними направляются случаем. Нет, не все что бы то ни было, что бы кто позволил себе, и было бы для него позволительно и законно. Но тирану и царю благоприятствует счастье в том случае, когда справедливость сопутствует делам. Посмотрим на раздаваемые жребии, худой и добрый, они различаются надвое, как люди заслуживают того или другого. Кому присужден лучший жребий, того и смерть не освобождает от обязательства, и он терпит строгое наказание (т. е. если не оправдал в жизни жребия, ему выпавшего). И в других случаях божество обычно настаивает на исполнении условия, которым кто-либо связал себя, и без сомнения погубит, если договор нарушен. Ты дошел до высшей степени благополучия, как никто из царей вселенной, ради того, что повинуешься божеству и не преступаешь священных обычаев, властвуя над всеми людьми. Необходимо человеку до смерти выполнять обязательства, данные им божеству или полубогу (герою). И ты несправедливо поступаешь с нами, твоими соплеменниками, рабами того божества, по отношению к которому судьба поставила нас в обязательство и которое не остановит нас, тобою оскорбляемых и обижаемых, без защиты»[158].

Царь держал такой ответ: «Твои слова, жена, во всем справедливы; знай, однако, что упоминаемое взаимное обязательство дает несколько больше прав царю и тирану, что и доказывается самим делом. Если о ком известно, что он притесняет единоплеменников, нужно доказательство, кто наступает и кто защищается против нападающего. Мы, исполняя это, предупредили его, чтобы он не входил в наши области, но он совсем не удержался и не перестал угрожать наступлением. Тем не менее, выставляя это против твоего сына, я уклоняюсь от того, чтобы нападать на его область, под условием, что он не войдет снова в нашу страну и не окажет поддержки и помощи царю трапезундскому». После этих слов мать Хасана заключила с ним союз».

Магомет нашел в Трапезунде полезного сотрудника в лице известного Георгия Амирузи, в то время бывшего казначеем царя. В своем письме к Виссариону Амирузи натурально умалчивает об этом, но исторические источники того времени обвиняют его в измене и в тайных сношениях с Магометом. В своем письме к Виссариону от 11 декабря 1461 г. Амирузи говорит, что атака турок была так неожиданна, что не было времени собрать войско, ибо турецкий флот имел более 100 кораблей и сухопутных сил было более 150000. Город пал 26 октября 1461 г.