подпустит к себе никого, кроме хозяина.

В общем, чужая непроверенная лошадь — потенциальный источник проблем, но я говорить это не стал. Молча забрался в седло и с недовольным видом направился за Хитом.

Нас сопровождала четвёрка всадников, следом за ними катился здоровенный чёрный фургон с маленькими зарешёченными окошками. Похоже, предназначен для перевозки заключённых, и как по мне, ему сейчас здесь не место. Да и вообще не место. Он будто пугало, на всю округу выдаёт, что тут происходит нечто интересное.

Надеюсь, если я определю место, это подобие катафалка туда не потащат? С такой организацией мероприятия ничему не удивлюсь.

Хит заранее отослал одного из помощников вперёд, и нам даже на территорию имперского квартала заезжать не пришлось. В воротах переминался с ноги на ногу низкорослый толстячёк с очень недовольным лицом.

При виде нас он запричитал:

— Господа, умоляю, карту верните! Она для важной работы нам нужна! И не пишите на ней лишнее, своё записывать уже места нет!

— На карте несколько линий придётся поставить, — предупредил я и добавил: — Самые тоненькие, карандашные. Их потом затереть можно.

Карандаши здешние — не чета земным. И писать ими неудобно, и стереть написанное — проблема. Да и, честно говоря, карандашами их называю лишь из-за того, что во всём цепляюсь за терминологию первой жизни.

Совсем не похожи ни по исполнению, ни по качеству работы.

Неудивительно, что толстяк запричитал пронзительнее:

— Ну вот, теперь без карты последней останемся! А новую за какие деньги рисовать? Нам совсем бюджет урезали. Ещё и пергамент с бумагой будто в прорву пропадать начали, не успеваем подвозить.

— Ге... Чак, ну вы довольны? — нетерпеливо спросил Хит. — Это лучшая карта, по ней у нас землю делят. Копия с лучшей копии.

— А с оригиналом сравнить можно? — спросил я.

Дознаватель поморщился:

— Оригинал держат в личной канцелярии императора. Я даже не представляю, какие доводы придётся предоставить, чтобы нам пошли навстречу. Но даже если всё получится, это займёт несколько дней или даже недель. Быстро такие дела у нас не делаются.

Картография у аборигенов поставлена далеко не так хорошо, как на Земле. Я понимал, что искажений на копии, сделанной с копии, хватает. Но также понимал, что ничего лучше мне сейчас здесь не предложат.

— Ладно, сойдёт, — кивнул я. — Сейчас попробую нанести первую линию.

— Это долго? — пребывая всё в том же нетерпении, уточнил дознаватель.

— Если не будете мешать, справлюсь быстро.

Я ещё в Стальном замке несколько раз потренировался брать направление, поэтому сейчас знал, что и как делать. И также знал, что с точностью «пеленга» у меня серьёзные проблемы. Возможно, неразрешимые. Есть невеликая надежда, что при перемещении ближе к цели линия станет именно линией, а не распахнутым веером, норовящем накрыть половину карты. Но пока приходится работать с тем, что есть.

Выбравшись на относительно открытое место, я наметил подходящие ориентиры, нашёл их на карте, набросал пару линий, ограничивающих сектор, на который указывало моё чувство. Пока что даже приблизительно невозможно понять, о каком районе идёт речь. Большая часть города попадает. Остаётся верить, что мои расчёты оправдаются, и, накопив полный набор таких линий, мне удастся очертить невеликую по площади зону, где сил, собранных дознавателем, хватит, чтобы быстро проверить каждую щель.

Кстати о силах.

С сомнением покосившись на арестантский фургон, я уточнил:

— Хит, надеюсь, у вас там минимум два десятка лучших бойцов засели друг у дружки на головах?

— Вы о фургоне? Нет, в нём пусто. У нас там кое-какое оборудование, для дела.

Это меня неприятно удивило:

— Вы что, рассчитываете взять Пенса с горсткой людей?

— Чак, здесь столица, здесь никто не может незаметно отряды в сотни воинов держать. Мы бы о таком быстро узнали. А всё, что меньше, не страшно. Не сомневайтесь, мы справимся, у нас всё для этого есть. Будем, как вы говорили, кружить по городу. От вас ничего даже не потребуется, просто катайтесь у всех на виду, да рисуйте свои картинки.

Это как его прикажете понимать? То он напрочь забывает про карту, то рад со мной разъезжать, пока я «рисованием» занимаюсь.

Странное поведение.

* * *

Странности чем далее, тем разрастались. Поначалу Хит дико нервничал, когда я просил остановиться. Все мои объяснения по поводу точности нанесения линий и времени, которое требуется на определение направления, пропускались мимо ушей. Я почти полностью уверился, что дознаватель тогда, при первом нашем разговоре, вообще ничего из сказанного не понял. Он попросту мне подыграл ради каких-то непонятных целей.

И понятнее они не становились. Складывалось впечатление, будто Хиту просто покататься верхом захотелось. Тем более что предлог официальный, к нашей группе даже присоединился невеликий отряд конной стражи. Городские служивые с важным видом ехали впереди, разгоняя телеги и пешеходов, что позволяло продвигаться комфортно, без остановок из-за городской толчеи.

Если, конечно, не считать те остановки, на которых я настаивал, что иногда очень огорчало дознавателя. Он действительно или не понял мой метод, или не верил в него. Так или иначе, время, затраченное на нанесение пометок, воспринималось им чуть ли не как оскорбление.

Дальше дела пошли ещё хуже. Я пытался двигаться по окраинам города, но дознаватель упорно отклонялся к центру. Да ещё и уверял, что я плохо понимаю карту, и он ведёт нас именно там, где требуется. Пытаясь это оспорить, я не встретил понимание, и, в итоге, смирился. Не то, чтобы на всё махнул рукой, а просто непрерывно вертел головой, пытаясь понять, куда меня везут, без пояснений Хита. И дискуссии начинал уже только из-за остановок. Старался их устраивать как можно чаще, несмотря на то, что меня настойчиво поторапливали.

Спустя некоторое время я начал подозревать, что все эти выкрутасы дознавателя неспроста. Тот, поначалу покружив по центральным районам города, уверенно направился к северной окраине. То есть не просто к окраине, а к тем её районам, что пользовались самой дурной славой. Даже я, мало знакомый со столицей, знал, что приличным людям там даже днём нежелательно показываться, а уж по ночам шансы избежать ограбления (а то и смерти) стремятся к нулю. Особенности тамошнего градостроения помогали преступникам устраивать эффективные засады и стремительно скрываться в лабиринте лачуг и развалин. Мелкие группы стражников ничего против тамошнего криминалитета поделать не могли, к тому же сами рисковали стать жертвами преступности. Крупным силам правопорядка незаметно появляться сложно, и лихие личности, заранее о