У школы Брэдли нет шансов на победу – это знали все. Пейтон издал булькающий звук и пожал мои пальцы.

Как долго мы просидели рядом с Пейтоном, неизвестно. Мама и папа тебя любят, лопотали мы, тебе надо вернуться домой, так что держись. Не сдавайся, ты сильный, ты сможешь, не отступались мы, даже когда его рука похолодела, а дыхание стало чуть слышным и поверхностным. Вскоре Пейтон затих.

Тем временем огонь из столовой охватил лестницу. Пляшущие языки пламени грозились перекинуться на коридор, в случае чего путь к спасению будет отрезан, и мы навсегда останемся в комнате Бреннер Болкин.

– Черт, где же копы! – взвыл Лиам. Десять минут назад мы все вздохнули с облегчением, заслышав вой полицейской сирены.

– Пора идти, – твердо повторил Тедди. Он взглянул на Пейтона, тут же отвел глаза и принялся тереть их ладонями. – Слушайте, мне очень жаль, но нам правда пора.

– Он ведь еще дышит.

Я перевела взгляд на Пейтона. Когда он начал захлебываться собственной кровью, я уложила его голову себе на колени. Мои брюки пониже талии намокли и прилипли к животу. Из мрачных глубин памяти, словно яркая лампа, вспыхнувшая над головой посреди ночи, вдруг вырвалось воспоминание о тех минутах, когда голова Пейтона впервые оказалась у меня между ногами. По крайней мере, в моем воспоминании он глядел на меня ясными, широко раскрытыми глазами, наивно полагая, что делает мне приятно.

– Тифани, уходим, иначе мы тут задохнемся! – торопил Тедди.

– Может, вы понесете его на руках? – умоляюще сказала Акула.

Тедди подсунул руки под Пейтона. Мы все, даже Лиам, помогали ему, как могли, но Пейтон отяжелел, как кусок бетона.

В раскаленном воздухе запахло гарью. Тедди взмолился в последний раз.

Перед тем как уйти, Лиам перерыл посудный шкаф и в конце концов вручил каждому столовый нож, поскольку ничего более подходящего не нашел.

– Мама говорит, на насильника нельзя бросаться с ножом, – сказала я, настолько одурев от жара, что даже не подумала, как нелепо это звучит в присутствии Лиама. – Иначе он использует нож против тебя.

– Бен не насильник, – мягко поправила меня Акула.

– Ой, простите, пожалуйста, – съязвил Лиам. – Ей надо было сказать «шизанутый гомосек-убийца»?

Из оставшихся полотняных салфеток мы соорудили повязки, которыми обмотали себе нос и рот, и стали похожи на банду грабителей.

Перед уходом я в последний раз взглянула на Пейтона. Он тяжело вздохнул, будто на прощание хотел сказать: «я еще жив». У меня невыносимо защемило сердце от того, что придется оставить Пейтона одного, живого, и это изменило ход всей моей жизни.

Мы выскользнули из комнаты, взявшись за руки, как пятилетки, переходящие улицу, промчались через коридор и свернули налево, к выходу на лестничную клетку. В дверях мы замешкались, наша цепочка распалась, мы беспорядочно толкались и хватались друг за друга, – никто не знал, что ожидает нас на лестничной площадке, и никто не хотел быть первым.

К нашей великой радости, там было пусто. Мы сорвали повязки и перевели дух.

– Что теперь? – спросила Акула. – Наверх или вниз?

– Давайте наверх, – предложил Тедди. – Вряд ли он туда попрется.

Через старые комнатушки мы прошли бы на другую лестничную клетку, а оттуда спустились в математическое крыло. В математическом крыле был выход.

– Логично, – одобрил Лиам, и Тедди усмехнулся. Улыбка застыла на его лице, когда пуля пробила ему ключицу, забрызгав стену кровью, как на картинах Джексона Поллока, репродукции которых мы рассматривали на уроках современного искусства.

Стреляли сверху – это было все, что я успела понять. В следующий миг я неслась вниз по лестнице, налетая то на Акулу, то на Лиама и едва вписываясь в повороты. От стальных перил со звонким, ни на что не похожим цокотом отскакивали пули.

Этажом ниже находился вход в гуманитарное крыло. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Акула открыла двери. То были самые долгие секунды в моей жизни. Пока она возилась с ручкой, Бен успел нас нагнать. Мы выбежали в коридор, однако старая дверь осталась распахнутой, и Бен, не останавливаясь, проскочил вслед за нами. Юркий и тощий, он мог бы стать непревзойденным бегуном.

Лиам свернул направо, ошибочно решив, что сумеет укрыться в пустой классной комнате. С его стороны это был героический поступок, хотя и непреднамеренный, потому что он пытался спастись сам (и я не вправе его за это винить), а вышло так, что он спас меня.

– Почему ты не побежала за ним? – каждый раз спрашивают у меня.

– Потому, – сдержанно отвечаю я с некоторым раздражением, что перебивший меня идиот не понимает одной простой вещи: Бен наступал мне на пятки, я ощущала его дыхание, быстрое и отрывистое, как у гончей. – Потому что он дышал нам в затылок. Он бы последовал за нами и загнал в ловушку. Что и произошло.

– С Лиамом? – спросил Аарон.

– Да, с Лиамом.

– Расскажи, что было дальше.

Мы с Акулой промчались через гуманитарное крыло, взбежали вверх по лестнице и очутились перед дверью в столовую. В случае пожара закрытые двери представляют опасность, всегда уверял нас мистер Гарольд, однако на деле вышло иначе. Благодаря закрытой двери пламя не покинуло пределы старого помещения столовой и ушло вглубь здания, в сторону зала Бреннер Болкин, где оставались Пейтон и Энсили. В новой пристройке к столовой сработала потолочная система пожаротушения, погасив пламя. Там находился выход на школьный двор. Не тратя времени даром, мы с Акулой метнулись туда.

Потолочные разбрызгиватели заливали помещение водой. Намокшие волосы облепили мне лицо. Мы с Акулой бежали по колено в воде, но, добравшись до места, где обычно сидели ХО-телки с Мохноногими, застыли как вкопанные. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Передо мной стоял Артур.

Окруженный мертвыми телами и грудами мусора, он преградил нам путь, поигрывая отцовским ружьем, которое держал поперек, как канатоходец – свой шест. По его лицу крупными каплями стекала вода. На опрокинутом кассовом аппарате, распростершись, лежал Дин. Из его правой руки, покореженной взрывом, торчали белые ошметки и хлестала кровь, казавшаяся почти лиловой.

– А вот и ты, – сказал Артур и улыбнулся. У меня мороз пошел по коже от его улыбки.

– Артур, – пролепетала Акула и заплакала.

Артур неодобрительно взглянул на нее.

– Иди отсюда, Бет. – Он махнул стволом в сторону выхода на школьный двор. На свободу.

Акула не двинулась с места. Артур пригнулся, заглянув в ее инопланетные глаза.

– Я серьезно, Бет. Ты мне нравишься.

Акула повернулась ко мне.

– Прости, – всхлипнула она и на цыпочках обошла вокруг Артура.

Он гаркнул: «Не смей просить у нее прощения!», и Акула, вздрогнув, бросилась наутек. Я проводила ее взглядом, когда она побежала по жухлой траве, забирая влево, к парковочной площадке. Затем она скрылась с глаз, и до меня донесся ее исступленный вопль. Она осознала, что жива.