Я ничего не ответила на это, лишь опустила голову и притихла. Сайфер держал меня на руках до тех пор, пока я не перестала всхлипывать. Успокоившись, я заерзала у него на руках. Когда он отпустил меня, встала на ноги и проговорила:

– Мне нужно отвлечься немного. Я съезжу к леди Дороти, вы не против? Обещала ей помочь немного порепетировать постановку. Я все равно скоро вернусь в театр. Раз вы в ближайшее время уже покинете столицу, то мне нужно потихоньку становиться на ноги.

Сайфер лишь молча кивнул на это. Я же быстро направилась к себе. Приняв ванную, переоделась и спустя какое-то время экипаж уже мчал меня к особняку той, кого я была готова удавить собственными руками.

Едва только Китти распахнула передо мной дверь особняка леди Дороти, я едва не сбила ее с ног, влетев в дом.

– Где эта гадюка? – едва не задыхаясь от переполняющих чувств проговорила я.

– Марлин, что случилось? – спросила обеспокоенная Китти, семеня следом за мной.

– Дороти! – заорала я, быстро поднимаясь на второй этаж.

Преодолев коридор и очутившись у двери в нужную комнату, я без стука распахнула ее. В этот же момент сидевшая у столика женщина спокойно повернулась ко мне.

– Почему ты так кричишь в моем доме? – бесстрастным тоном проговорила она, откладывая в сторону расческу.

Подлетев к ней, я дернула ее за предплечье, заставив встать на ноги.

– Это не ваш дом! Это дом настоящей леди Дороти, – враз процедила я сквозь зубы, крепко стиснув руку женщины. – А теперь говорите мне, как вы…как у вас рука поднялась?

Сузив глаза, женщина смотрела на меня с четверть минуты молча, затем с силой отдернула руку и гаркнула:

– Держи себя в руках, Марлин. Это война. На войне допустимы оправданные потери.

– Оправданные потери? Оправданные? – не веря своим ушам простонала я.

– Да, оправданные, – отвернувшись, Дороти села обратно к столику и взялась за расческу. – Эти дети, они в любом случае были не жильцы, Марлин. Только в этом случае их смерть пришлось взять на себя нам. Вывести мы бы их не смогли оттуда, а оставлять в живых их для того, чтобы они стали живым оружием? Ты этого бы хотела?

– Сайфер запретил Дамиану использовать их в наступлении, – заорала я. – Их просто должны были обратить в кораксов и не более. Обратить, а потом отдать на воспитание в семьи.

Рука Дороти на мгновение замерла с расческой в руках, и она повернулась ко мне. Окинув меня недовольным взглядом, она проговорила строгим тоном:

– Это Сайфер так сказал.

– Он не лгал! – проговорила я и почувствовала побежавшие по щекам слезы. – Ему незачем было лгать мне. Беспокойство о детях я видела тогда и в его воспоминаниях.

Дороти встала и, подойдя ближе, проговорила, сверял меня испытывающим взглядом.

– Ты веришь кораксу? – протянула недоверчиво она.

Я растерянно посмотрела на нее в ответ на этот вопрос и промолчала, опустив голову. Дороти же протянула руку и, поддев мой подбородок, заставила посмотреть на нее вновь.

– Ты влюбилась, Марлин? – строгий тон заставил побежать мурашки по моей спине.

– Нет, – зло ответила я, отдернув голову от ее руки.

Дороти нахмурила брови и лишь головой покачала. Затем наотмашь ударила меня по лицу ладонью. От неожиданности я вскрикнула и прижала руку к полыхнувшей болью щеке.

– Это чтобы мозги твои на место встали, чертова сильфида, – зашипела на меня Дороти. – Ты кому веришь, глупая девчонка? Мужчине, который загоняет в пропасть твой народ? Тому, кто столько лет умело вырезает тех, кто живет рядом с нами? Тому, благодаря которому твой отец в земле червей кормит? Да черт с ней войну! Ты кому веришь, Марлин? Кому сердце свое открываешь? Да у него таких как ты до твоего появления здесь пачками было! Имел переимел полстолицы этот ворон чертов! А ты растаяла вся такая, в чувства с головой окунулась. Да он не сегодня – завтра вышвырнет тебя и, может, вон, Китти заставит постель ему согревать, – с жалостью сказала она и кивнула на настороженно взирающую за всем подругу. – О чем ты думаешь, девчонка?!

Смахнув быстро слезы, я проговорила срывающимся голосом:

– Не заговаривайте мне зубы! Пусть и так. Не об этом речь. А о том, что это вы загубили детей. Не коракс, а вы. И несмотря на то, что он враг мне, именно в этой ситуации я верю ему. Не он поджег амбары, где спали невинные дети. А вы, чертова гадюка!

– Я уже сказала тебе насчет этого, – враз оборвала меня Дороти. – Было сделано то, что нужно и точка. Даже если Сайфер сказал правду. Мы рисковать не могли бы. А теперь возьми себя в руки, утри слезы и слушай, что дальше нужно делать.

Отшатнувшись от нее, я прошипела:

– Я не буду ничего делать. Не стану.

– Что ты сказала? – прорычала в ответ на это женщина.

– Не буду ничего делать, – отрезала я. – Вы обещали мне спасти детей, а сами убили их. Живьем сожгли. С животными так не поступают, как вы поступили с нашими детьми. Война? Да черт с ней. Ради кого мы воюем? Вы ради кого воюете, Дороти? Я ради того, чтобы такие дети, как они, имели будущее. И если мы своими руками сами их истребляем ради того, чтобы какой-то там венценосный ублюдок сохранил свою власть, то на кой черт мне такая война? Вам на кой черт она сдалась, Дороти?!

– Чтобы другие были свободны, – отчеканила в ответ женщина. – Эти погибли, зато другие будут жить.

– Хорошее оправдание, – горько усмехнулась я. – Воюйте, но без меня. Я умываю руки. И пусть Рамона и Хант что хотят потом делают со мной, когда я вернусь домой. Мне плевать. Я не стану выполнять приказ.

Дороти подошла ко мне ближе и, сложив руки на груди, проговорила стальным голосом:

– Не станешь? Хорошо. Только знай, когда ты вернешься, то увидишь свою мать и братьев висящими на растущем около вашего дома дереве. И то, что это будет именно так, я тебе гарантирую. Не веришь? Вспомни Эзру и ее девочку. А Китти? Спроси у нее, чем таким ее заманили в школу лазутчиков? Спроси! – гаркнула Дороти.

Я невольно посмотрела на Китти. Та лишь опустила голову и, усевшись на кровать, проговорила:

– Мой жених. Он в госпитале уже как полгода. Пострадал при взрыве на черноводной реке. Когда наши мост ликвидировали. Он тогда там одного коракса спас. Знал его еще до войны. Росли на одной улице. Когда увидел раненым, то не смог добить. Перевязал рану, оттащил подальше и все. Не более. А кто-то потом доложил об этом. Так вот ему теперь светит виселица за измену. Рамона и Хант пообещали, что приговор отменят, если я помогу. Вот и помогаю, – пожала она плечами. – Если откажусь, то его вздернут. Они никого не жалеют, Марлин. Такие, как мы, должны быть крепко повязаны по рукам и ногам, чтобы не смогли соскочить в самый ответственный момент. Так что давай доведем дело до конца и уедем отсюда. Пожалуйста, – устало проговорила она, пустым взглядом глядя мне в глаза.