Тогда мы определились, что Шерхорн попытается добраться до озерного края, расположенного на бывшей русско-литовской границе, который распростирался недалеко от Динебурга (Двинска), в 250 километрах севернее места, где он находился.

Если бы ему удалось дойти туда в начале декабря, замерзшие озера можно было бы использовать в качестве взлетной полосы. Мы произвели новые сбросы теплой одежды, продовольствия и боеприпасов – все для 2000 человек! Девять русских радиооператоров вызвались добровольцами, чтобы добраться до Шерхорна с радиостанциями….

Мы знали, что неприятель, безусловно, заметит марш на север 2000 человек. Поэтому нами было определено, что Шерхорн разделит свой “легион”. Больные и раненые должны были перевозиться на крестьянских повозках. Они едут более медленно и подвергаются большей опасности. Поэтому требовался арьергард, который поручили возглавить прапорщику П., обнаружившему после многих недель скитаний подполковника и наших коллег; после этого он наладил с нами связь. Подполковник и унтерштурмфюрер Линдер должны были возглавить вторую группу, состоящую из боеспособных солдат, – их задачей было как можно более быстрое продвижение к нашим позициям…

Обе колоны отправились в путь в ноябре…

Средний темп марша через леса и болота редко превышал 4–5 километров в сутки…

В феврале 1945 года мы получили радиограмму унтерштурмфюрера Линдера: “Я с первой группой добрался до озер. У нас нет продовольствия, нам грозит голодная смерть. Можете ли вы нас принять?” Мы не могли. У нас уже не было ни “хейнкелей”, ни топлива. Я находился тогда в городе Шведте-на-Одере. Под моим командованием была дивизия, организованная из различных подразделений….

Позже мы были вынуждены оставить Фриденталь и переместить наш штаб в Южную Германию. Операторы все еще напрягали слух на соответствующих частотах. Сигналы, приходившие от “пропавшего легиона”, становились все слабее. Последняя радиограмма Линдера была самой трагической – он просил только немного топлива для генераторов подзарядки батареек радиостанции: “Я хочу только поддерживать с вами связь… Слышать ваши голоса…” Был апрель 1945 года. Позже наступила тишина…»206.

Чекисты против «Браконьеров»

В реальности для Германии операция «Вольный стрелок» началась 18 августа 1944 года, когда агент «Макс» внезапно сообщил по рации, что недалеко от Минска, в районе озера Песочное, скрывается попавшая в окружение крупная немецкая воинская часть, которой командовал подполковник Вермахта Генрих Шерхон. Под командованием этого офицера находилось около 2,5 тыс. германских военнослужащих. Об этом ему якобы сообщил пленный обер-ефрейтор из этой части, захваченный во время разведки на шоссе. Немцы скрываются в глубине лесного массива в одном из бывших партизанских лагерей, изредка нападают на отдельные автомашины и обозы, чтобы обеспечить себя продовольствием.

Эта радиограмма не удивила Берлин. После удачно проведенной летом 1944 года операции советских войск «Багратион» в тылу Красной Армии оказалось множество разрозненных подразделений. Другое дело, что большинство из них предпочли сдаться на милость победителям и попасть в лагерь для военнопленных, чем быть уничтоженным противником. А бойцы отряда Генриха Шерхона решили пробиваться на Запад. Вот только двигаться к фронту часть не может из-за большого количества раненых, нехватки боеприпасов, оружия и продовольствия.

После проверки сообщения ценного агента руководство СД207 (после фактической ликвидации Абвера в феврале 1944 года функции военной разведки и контрразведки были переданы РСХА – Главному управлению имперской безопасности) доложило о геройском поступке бывшего командира 36-го полка 286-ой дивизии тыловой охраны подполковника Генриха Шерхона Адольфу Гитлеру и Герману Герингу. Руководители Третьего рейха приказали предпринять все для спасения попавших в окружение немцев. Ведь в случае успеха этих военнослужащих можно было бы объявить национальными героями. Какой ценный подарок для мастера пропаганды Йозефа Геббельса! На это и рассчитывал Павел Анатольевич Судоплатов, когда разрабатывал план операции «Березино». А в Берлине эту операцию по спасению Генриха Шерхона и его отряда было решено назвать «Браконьеры».

На Лубянке не удивились, когда 25 августа 1944 года расшифровали адресованную «Максу» радиограмму. Ее текст звучал так:

«Благодарим за Ваши сообщения. Просим связаться с этой немецкой частью. Мы намерены сбросить для них различный груз. Мы также могли бы послать радиста, который мог бы оттуда связаться со здешними руководящими органами. Для этого мы должны знать местонахождение этой части, чтобы наш радист мог найти ее, и место, подходящее для сброски багажа. Этой части нужно было бы сообщить о прибытии к ним радиста, чтобы он не был задержан этой частью, так как радист придет в обмундировании Красной Армии. Пароль будет Ганновер. Привет208».

В ночь с 15 на 16 сентября 1944 года три первых «спортсмена» (так называли немецких парашютистов чекисты – участники операции) – специалиста по радиоделу и диверсиям – были выброшены в точке с указанными координатами. Вскоре двое, каждый по своей рации, условным кодом подтвердили прибытие в отряд Генриха Шерхорна, сообщив, что третий тяжело ранен при приземлении. Сотрудники немецкого радиоцентра подтвердили своему начальству, что «на ключе» работали действительно парашютисты, а не сотрудники НКГБ. Дело в том, что у каждого радиста существует свой индивидуальный почерк работы в радиоэфире и оператор без труда обнаружит подмену.

С ноября 1944 года по февраль 1945 года Верховное командование германской армии регулярно объявляло благодарности Генриху Шерхорну и его подчиненным за службу и отвагу. Это было единственное, чем Берлин мог поддержать бойцов отряда, действующих в глубоком тылу Красной Армии.

Внезапно руководство Германии решило отметить правительственными наградами наиболее отличившихся в боях с противником офицеров. 28 марта 1945 года Генрих Шерхорн получил телеграмму за подписью начальника генштаба Вермахта генерал-полковника Гейнца Гудериана о присвоении ему звания полковника и награждении вместе с другими офицерами отряда по приказу самого Адольфа Гитлера орденом Рыцарский крест Железного креста209.

А 5 мая 1945 года Генрих Шерхорн получил последнюю радиограмму из Берлина:

«Превосходство сил противника одолело Германию. Готовое к отправке снабжение воздушным флотом доставлено быть не может. С тяжелым сердцем мы вынуждены прекратить оказание Вам помощи. На основании создавшегося положения мы не можем также больше поддерживать с Вами радиосвязь…»210.

«Березино» – версия Лубянки

«Отряд» во главе с Генрихом Шерхоном действительно дислоцировался у деревни Глухое Червенского района Минской области на берегу озера Песочное. Об этом позаботилось руководство Четвертого Управления НКГБ СССР.

А 20 августа 1944 года заместитель наркома госбезопасности комиссар 2-го ранга Кобулов красным карандашом поставил свою подпись под планом «мероприятий по организации ложной базы якобы действующей в нашем тылу немецкой воинской части и обеспечению приема груза, курьеров, радистов, которые должны быть направлены немецкой разведкой на данную базу».