Впрочем, следователь в этом плане никаких подозрений в адрес дяди Леши не испытывал.

— Наши эксперты установили время смерти Амелии. Оно совпадает с озвученным тут. И сам я лично не думаю, чтобы потерпевшая весь день моталась бы по своим делам с сумкой, битком набитой драгоценностями. Не говоря уж о вопросе безопасности, это должно было быть еще и тяжело.

Золото — тяжелый металл. Если предположить, что подавляющее большинство драгоценностей в коллекции Федора Захаровича являлись золотыми, то их вес за целый день должен был здорово оттянуть Амелии руки.

— Лично я считаю, что Амелия, унеся драгоценности своего деда из банка, где они уже не были в безопасности от посягательств жадных родственников, куда-то их затем перепрятала.

— Но куда?

Дядя Леша категорически отрицал всякую причастность к исчезновению коллекции.

— Мне Амелия ничего не передавала. В тот день у меня были дополнительные занятия, да еще заседание ученого совета. Так что я пришел домой лишь незадолго до появления Амелии. И готов поклясться, что сумка у нее весила, как обычно. Когда я помогал ей снять верхнюю одежду, то принял у нее и сумку. Если бы в ней было что-то тяжелое, я бы обратил на это внимание. Но меня ничто не насторожило.

И все же сыщики не торопились верить дяде Леше. То, как он поступил с телом Амелии, говорило не в его пользу. И невзирая на все клятвы дяди Леши, что он запаниковал, отсюда и все его действия, следователь выглядел все более и более хмурым.

— Как вы раздобыли ключи от машины?

— Взял.

— Просто взяли? А где же они находились? У вас?

— Нет, не у меня.

— Значит, ключи вы украли?

Дядя Леша смутился до такой степени, что даже заплакал.

— Я очень виноват, — бормотал он. — Судите меня, ибо я вор и подлый человек.

За дядю Лешу ответил Егор.

— Кажется, я знаю, как все получилось. Ключи от машины находились возле зеркала. Когда дядя Леша пришел первый раз, он принес сумку, а ключи от машины, наоборот, забрал. А когда наведался ко мне на другой день, якобы для того, чтобы узнать, как я съездил к Амелии и нашел ли там Настю, то пристроил ключи на место. Я даже ничего не заметил. А сумка Амелии послужила ему отличным предлогом!

Дядя Леша запротестовал:

— Сумку я принес вовсе не в качестве предлога. Мне было нужно удостовериться, что родня Амелии тут ни при чем. Я хотел, чтобы Егор съездил к Амелии домой. Сам я боялся подставиться и поэтому решил подбросить в сумку Амелии сережку Насти. Будто они вместе уехали.

— И я попался на эту удочку! — воскликнул Егор. — Как последний дурак помчался в этот коттедж, никакой Насти там не нашел, да еще и по кумполу получил!

Следователь вновь оживился:

— Кстати, а кто это мог быть?

— Не знаю. Может быть, тот тип, что Амелию грохнул? Драгоценностей в ее сумке он не нашел, поэтому и влез в ее дом, ожидая найти драгоценности там.

Эти слова Егора подтверждали и показания полицейских, приехавших в коттедж потерпевшей. По их словам, все в доме было буквально перевернуто вверх дном. Тщательный обыск занял два-три часа, а может быть, и больше. Егор никак не мог заниматься обыском, поскольку прибыл в коттедж чуть раньше полицейских.

И Воронихин перевел взгляд на Настю:

— Вы тоже были в доме покойной? Учтите, там нашли вашу сережку, наверное, найдутся и другие следы.

Пришлось Насте сознаться в том, что, оказавшись в поздний час одна на пустынной улице, она зашла в чужой дом.

— Двери были открыты, свет выключен.

— И вам не показалось это странным?

— Со мной в тот вечер столько всякого произошло, что я даже не задумалась. Просто обрадовалась, что смогла найти место, где отогреюсь. Легла на кровать и заснула.

— Однако, — крякнул следователь. — И кроме вас, в доме больше никого не было?

— Никого, — заверила его Настя. — Утром, когда я ушла, в доме все было в порядке.

— А дверь вы оставили закрытой?

— Нет, отключила электричество. Подумала, что наверное, так и надо.

— Значит, входная дверь осталась открытой?

— Да, — тихо произнесла Настя и совсем уж тихо добавила: — Может быть, обыск учинили родственники Амелии? Те, что гоняются за ее сокровищами?

Настя специально упомянула о родственниках Амелии. Сделала она это с одной целью, чтобы не говорить о Борисе. Пока что следователь не знал о его присутствии в доме покойной Амелии, и Насте очень хотелось, чтобы так оно оставалось и впредь.

Что касается подруг, то они сразу же подумали о том, что вряд ли родственники Амелии, во всяком случае те, которых подруги видели в банке, могли бы устроить в доме обыск. Насколько поняли подруги, вся родня Амелии дружно и искренне уповала на то, что драгоценности находятся в хранилище банка. А убедившись, что их там нет, вспомнили про сейф в комнате старика, переделанной впоследствии Амелией под гостевую спальню.

Зачем им в таком случае устраивать обыск во всем доме? Это мог сделать лишь тот, кто точно знал, что драгоценностей нет в банке, но в то же время их нет и у самой Амелии в ее сумке, а возможно, что и в сейфе. И кто же это мог быть? Ответ был ясен, только убийца, задушивший несчастную женщину, а до того следивший за ней.

Но кто именно этот человек, сыщицы не знали. К тому же оставался шанс, что драгоценности все же найдутся в домашнем сейфе Амелии. И поэтому о том, как продвигаются дела у ее родственников, отправившихся потрошить этот самый сейф, подругам было очень интересно узнать.

Помог им в этом Борис. Он-то и ввел сыщиц в курс того, что происходило в коттедже. Борис позвонил Насте и выразил желание встретиться с ней и с подругами.

— Валерий тоже хочет приехать со мной. Можно?

— Конечно, — машинально согласилась Настя.

Больше Борис по телефону ничего не сообщил. Впрочем, Насте в тот момент тоже было не до разговоров. Она находилась в кабинете следователя и опасалась, как бы он не спросил у нее, кто это ей звонил. Ведь Настя так и не сказала следователю о том, что была в коттедже Амелии не одна.

И ее тревожило, как бы полицейские не прицепились к Борису, если бы ей пришлось сказать.

Но вслух подругам она объяснила свою позицию иначе:

— Егор все поймет по-своему. Он решит, что я захотела ему отомстить и начала встречаться с первым попавшимся существом в брюках. Объяснять ему, что он ошибается и что у меня к Борису глубокие чувства, или там еще доказывать этому предателю что-то мне не хочется.

Если бы Настя знала, к чему приведет ее застенчивость, то она засунула бы подальше свое желание минимизировать психологическую травму Егора, которую тот неизбежно должен был получить при известии об их разводе. Но Настя была всего лишь скромный кондитер, а вовсе не великий провидец. Так что она воздержалась от откровений перед следователем и своим мужем.