В Джихангире нас еще ждет подъем по крутым улочкам. Обычно я прохожу по улице в одно и то же время и часто встречаю странствующего сапожника, когда он выходит из дома. В руках у него большой деревянный ящик, который на вид весит не меньше, чем его хозяин. Мы здороваемся, он напевая спускается по холму, а я поднимаюсь. Дальше еще дома. В одном женщина с порога провожает взглядом двух детишек с ранцами за спиной. Она следит за ними, пока они не исчезают за поворотом. Проходя мимо, я улыбаюсь ей и вижу беспокойство в ее глазах, которое исчезнет только вечером, когда ее чада возвратятся домой.

Я подружилась с бакалейщиком, который каждое утро, не знаю почему, угощает меня каким-нибудь фруктом, предлагая выбрать из тех, что разложены у него на прилавке. Он говорит, что я слишком белокожая и что фрукты мне полезны. Похоже, я ему нравлюсь, он мне тоже. В полдень, когда парфюмер уходит к жене обедать, я веду Джана в ту маленькую бакалею, и мы покупаем что-нибудь поесть. Мы садимся посреди очень красивого местного кладбища на каменную скамью под высокой смоковницей и представляем себе, какую жизнь прожили те, кто покоится здесь. Потом я возвращаюсь в мастерскую, где хозяин оборудовал для меня импровизированный орган. А мне удалось купить все необходимое оборудование. Работа моя продвигается. Сейчас пытаюсь воссоздать иллюзию пыли. Не смейтесь, в моих воспоминаниях она была всегда и везде, а здесь к ней примешивается запах земли, старых стен, каменистых дорог, соли, грязи и гнилой древесины. Мастер посвящает меня в свои изобретения. Между нами зарождается настоящее взаимопонимание. А когда наступает вечер, мы с Джаном отправляемся в обратный путь. Садимся в автобус. Пароходика иногда приходится ждать очень долго, особенно в холодные дни, но я смешиваюсь с толпой стамбульцев и с каждым днем все больше чувствую себя одной из них; не знаю, почему меня это так будоражит, но это правда. Я живу в ритме города, и мне это нравится. Я упросила Маму-джан позволить мне приходить по вечерам, потому что для меня это огромное удовольствие. Мне нравится сновать между столиками и слушать, как ругается повар, потому что блюда готовы, а я не успеваю их забирать, нравится видеть понимающие улыбки работников, когда Мама-джан хлопает в ладоши, чтобы успокоить своего муженька-повара, который чересчур разошелся.

Когда ресторан закрывается, дядя Джана кричит в последний раз, чтобы позвать нас на кухню. А когда мы все садимся за большой деревянный стол, он бросает на него скатерть и подает нам ужин, от которого у вас бы слюнки потекли. Вот из таких мелочей и состоит моя жизнь здесь, и эти мелочи дарят мне счастья больше, чем когда бы то ни было.

Я не забываю, что обязана всем этим вам, Долдри, вам и только вам. Однажды мне бы хотелось увидеть, как вы сидите и листаете меню ресторана Мамы-джан.

Читая названия некоторых блюд, вы бы расчувствовались до слез. Мне часто вас не хватает. Надеюсь скоро получить от вас весточку, но только не список ваших эскизов. В последнем письме вы совсем ничего о себе не написали, а именно это мне интересно.

Ваш друг

Алиса

Алиса!

Сегодня утром почтальон вручил мне ваше письмо, вручил — это мягко сказано, он практически швырнул им в меня. Парень в дурном настроении, он уже две недели со мной не разговаривает. По правде сказать, я волновался, что от вас нет вестей, боялся, что с вами что-то случилось, и каждый день ругал почту. Я ходил туда много раз проверить, не затерялось ли ваше письмо. У меня вышла перепалка со служащим — на этот раз я совсем ни при чем, клянусь, — все потому, что его возмутили мои сомнения в его компетентности. Как будто почта Его Величества никогда не теряла и не задерживала писем! То же самое я высказал и почтальону, и он тоже принял это в штыки. Эти люди в униформе до нелепости обидчивы.

Из-за вас мне теперь нужно идти к ним извиняться. Пожалуйста, если ваши занятия занимают вас настолько, что вы не можете уделить ни минуты мне, найдите немного времени, чтобы написать, что у вас нет времени мне писать. Нескольких слов достаточно, чтобы рассеять напрасную тревогу. Поймите, я чувствую ответственность за то, что вы живете в Стамбуле, а значит, отвечаю и за то, чтоб вы были живы и здоровы.

С удовольствием узнал из вашего письма, что ваша дружба с Джаном крепнет, поскольку вы каждый день обедаете вдвоем, тем более на кладбище. Мне это место кажется странным для приема пищи, но, если вы чувствуете себя счастливой, мне нечего возразить.

Ваша работа вызывает у меня живейшее любопытство. Если вы действительно хотите воссоздать иллюзию пыли, не обязательно оставаться в Стамбуле, скорей возвращайтесь домой, и вы увидите, что в вашей квартире пыль — это все что угодно, только не иллюзия.

Вы хотите, чтобы я написал о себе… Как и вы, я весь в работе, и под моей кистью Галатский мост начинает обретать форму. Последние дни я старательно делал наброски людей, которых на нем изображу, а также прорабатывал детали домов Ускюдара.

Я ходил в библиотеку и нашел старинные гравюры с красивыми видами азиатского берега Босфора, они очень мне пригодятся. Каждый день в двенадцать ровно я выхожу из дому и иду обедать в паб в конце нашей улицы: место вам знакомо, так что описывать не буду. Помните вдову, сидевшую в одиночестве позади нас, когда мы там были? У меня хорошая новость, кажется, ее траур закончился, она кое с кем познакомилась. Надеюсь, у них все сладится. Влюбиться ведь можно в любом возрасте, правда?

Около часа дня я прихожу в вашу квартиру, слегка навожу порядок и до вечера пишу. Свет, проникающий сквозь вашу стеклянную крышу, для меня просто находка, мне никогда так хорошо не работалось.

По субботам я хожу прогуляться в Гайд-парк. А поскольку в выходные вечно льет дождь, там почти никого не встретишь, что меня очень радует.

Кстати о встречах. В начале недели видел на улице вашу подругу по имени Кэрол, которая внезапно возникла передо мной. Я вспомнил ее, когда она заговорила про тот вечер, когда я к вам ворвался. Пользуюсь моментом, чтобы принести извинения за свое поведение. Но ваша подруга остановила меня не затем, чтобы упрекать, а потому что знала, что мы отправились в путешествие вместе, и на секунду решила, что вы вернулись. Я сказал, что это не так, мы пошли выпить чаю, и я позволил себе рассказать о вас. Конечно, я не успел рассказать все, она спешила на дежурство в больницу, она медсестра. Глупо сообщать вам об этом, она же ваша лучшая подруга, но я терпеть не могу что-то зачеркивать. Кэрол, похоже, чрезвычайно заинтересовала история нашей жизни в Стамбуле, и я обещал поужинать с ней на той неделе, чтобы продолжить рассказ. Не волнуйтесь, для меня это не утомительно, ваша подруга очень милая.

Ну вот, дорогая Алиса, как вы убедились из этих строк, моя жизнь не настолько оригинальна, как ваша, но я, как и вы, счастлив.

Ваш друг

Долдри

P. S. В последнем письме вы пишете, что возвращаетесь домой в Азию. Вы уже считаете Стамбул своим домом?

Антон!

Начинаю письмо с грустной новости. Господин Земирли скончался у себя дома в воскресенье, утром его нашла кухарка, он уснул сидя в кресле и не проснулся.