Я встал и дождался, пока Ева первой направится к дверям. На прощание я наклонился и поцеловал ее в щеку, почувствовав, как она с отвращением отшатнулась. Я подавил острое желание швырнуть ее о стену за то, что лгала мне.

Твоя сестрица распахнула дверь, и я устроил небольшой спектакль, ища ключи.

– Должно быть, в кресле выпали, – «сообразил» я. – Я сейчас.

Оставив Еву стоять в холле, я вернулся в гостиную, взял фотографию и перевернул, однако адреса, который я так надеялся найти, не было, а лишь какое-то сиропно-приторное послание твоим скачущим почерком. Ты же писала мне записки и оставляла их под моей подушкой и в портфеле! Почему ты перестала мне писать? У меня сжалось горло. Я вгляделся в фотографию. Где же ты? Напряжение угрожало вылиться в приступ бешенства, и я разодрал фотографию пополам и еще раз пополам, сразу почувствовав себя лучше. Обрывки я сунул за каминные часы за мгновение до того, как в гостиную вошла Ева.

– Нашел, – сказал я, похлопав себя по карману.

Она обвела глазами комнату, несомненно, ожидая увидеть какой-то непорядок. Пусть смотрит, думал я. Пусть заметит.

– Очень рад был увидеться, Ева, – сказал я. – Обязательно зайду еще, как только буду в Оксфорде.

Я пошел к выходу. Ева открыла рот, но оттуда не вырвалось ни звука.

– Жду с нетерпением, – закончил я за нее.

* * *

Я сел искать в Интернете, едва приехав домой. В высоких скалах, окружавших пляж, и в сером небе со зловещими тучами было нечто чисто британское, поэтому я набрал в строке поиска «пляжи Великобритании». Я просматривал сотни снимков, кликая на новые и новые страницы, но мне попадались лишь фотографии из туристических путеводителей, где оказалось полно детей, играющих у моря на песке. Тогда я изменил параметры поиска, добавив «пляжи со скалами в Великобритании». Я найду тебя, Дженнифер. Куда бы ты ни скрылась, я тебя найду.

И приеду за тобой.

Бетан шагает мне навстречу в низко надвинутой вязаной шапке и заговаривает еще издали. Умный ход; я не могу разобрать слов, но не могу и уйти, раз со мной говорят. Я останавливаюсь и жду, пока Бетан подойдет.

Мы бродили по полям, Бо и я, держась подальше от скал и неспокойного моря. Я теперь боюсь подходить к морю, страшась не воды, а своего разума. Я чувствую, что схожу с ума, и как бы я ни утомляла себя ходьбой, от этого мне не уйти.

– Я так и думала, что это вы здесь наверху!

Трейлерный парк отсюда едва видно – из окна ее магазина я, должно быть, выгляжу крошечным пятнышком на склоне горы. Улыбка Бетан по-прежнему открытая и теплая, будто ничего не изменилось с нашей прошлой встречи, хотя она не может не знать, что я арестована и отпущена из тюрьмы до суда. Вся деревня об этом знает.

– Я как раз собралась погулять, – заявляет Бетан. – Пройдемся?

– Вы же никогда не гуляете?

Губы Бетан чуть изгибаются в улыбке:

– Ну, значит, вот так сильно мне хотелось вас увидеть!

Мы с Бетан как-то сразу начинаем идти в ногу, а Бо, этот вечный охотник за кроликами, убегает вперед. День морозный и ясный – дыхание повисает туманным облачком. Приближается полдень, но земля еще твердая от ночного мороза; похоже, весна никогда не настанет. Я пристрастилась вычеркивать дни на календаре; дата, когда мне предстоит явиться в полицейское управление, отмечена большим черным крестом. Осталось десять дней. Из памятки, которую мне вручили в изоляторе, я знаю – суд может состояться не сразу, но все равно я вряд ли проведу это лето в Пенфаче. Интересно, как сильно я буду скучать.

– Я так понимаю, вы знаете, – говорю я наконец, не в силах дальше выносить молчание.

– Куда ж деваться, в деревне живем. – Бетан тяжело дышит, и я немного замедляю шаг. – Я не любительница сплетен, – продолжает она, – я скорее предпочту услышать версию из первых уст, но у меня впечатление, что вы меня избегаете.

Я не отрицаю этого.

– Хотите поговорить?

Я машинально отвечаю «нет» и сразу же понимаю, что как раз очень хочу. Я набираю в грудь воздуха.

– Я убила мальчика. Его звали Джейкоб.

От Бетан слышится какой-то звук – вздох, наверное, или шорох одежды от покачивания головой, но она ничего не говорит. Я мельком вижу море – мы приближаемся к скалистому обрыву.

– Было темно, шел дождь, я его не видела, а когда увидела, тормозить было поздно.

Бетан длинно выдыхает:

– Так это был несчастный случай!

Она не спрашивает, а утверждает, и я тронута ее верой в меня.

– Да.

– Но это, я так понимаю, не все?

Со слухами в Пенфаче поставлено на совесть.

– Нет, не все.

Мы доходим до вершины и поворачиваем влево, к заливу.

– Я не остановилась, – через силу произношу я. – Уехала, бросив пострадавшего на дороге с его матерью.

Я не могу заставить себя взглянуть на Бетан, и она тоже молчит довольно долго, а потом лишь спрашивает:

– Почему?

Это самый трудный вопрос, но здесь, по крайней мере, я могу сказать правду.

– Потому что я боялась.

Я отваживаюсь украдкой взглянуть на Бетан, но ее лицо непроницаемо. Она вглядывается в морскую даль. Я останавливаюсь рядом.

– Вы теперь будете меня ненавидеть?

Бетан печально улыбается.

– Дженна, вы натворили страшное дело и будете жить с этим до конца дней. По-моему, это достаточное наказание, как считаете?

– Меня отказались обслуживать в магазине. – Жалуясь на деревенский остракизм, я чувствую себя мелочной, однако пережитое унижение задело меня неожиданно сильно.

Бетан пожимает плечами:

– Деревенские – странный народ. Чужих не любят, им только повод дай, сейчас же ухватятся…

– Я не знаю, как быть.

– Не обращайте внимания. Покупайте еду не в деревне и ходите с поднятой головой. Что происходит между вами и полицией, дело только ваше и больше ничье.

Я благодарно улыбаюсь. Практичность Бетан поистине универсальна.

– Я тут вчера одну из кошек к ветеринару носила, – как ни в чем не бывало сообщает она, будто меняя тему.

– Вы видели Патрика?

Бетан поворачивается ко мне:

– Он не знает, что вам сказать.

– А мне показалось, как раз знает, – не сдерживаюсь я, вспомнив холодность в его голосе и в глазах.

– Он же мужчина, Дженна, а они куда проще нас. Поговорите с ним. Вот как со мной говорите, так и с ним поговорите. Скажите ему – вы боялись. Он поймет, как вы жалеете о том, что случилось.