С ним было так легко говорить.

– Твои мама с папой сами отвезут это в город? – спросил он, когда последнее приглашение было упаковано в самодельный конверт.

– У них выходные.

Фрэнк притворился, что собирается упасть в обморок от шока, но удивление на его лице было настоящим.

– Твои родители уехали и оставили вас с сестрой одних дома?

Я скрестила руки.

– Да. И что? – Я знала, что. Но я не хотела, чтобы он это говорил. Я больше не хотела быть девочкой из чокнутой семейки.

– Когда они возвращаются?

– Рано утром. Мы должны позвонить твоим родителям, если у нас что-то случится.

– Хм-м-м. – Он задумался об этом. – А у тебя есть мороженое?

– Сахар – это белая смерть, – прозвучало грубее, чем мне бы хотелось.

Он почесал свой затылок. Это было так громко. Шурх-шурх.

– Пожалуй, мне пора.

Хотела бы я взять свои слова назад.

– Эй, я могу тебя проводить. Мне всё равно надо в город, чтобы всё развести. Не хочешь поехать со мной в Лилидейл?

– Не знаю.

– Мы можем заехать к моему другу Габриэлю. – Я мечтала сделать приглашение и для Габриэля, но в конце концов не стала. Но если Габриэль увидит, как мы проезжаем мимо, и спросит, что мы делаем, то я могла бы невзначай пригласить на вечеринку и его.

– Габриэль – это сын дантиста?

Я сглотнула слишком быстро и поэтому закашлялась.

– Ты его знаешь?

– Да, по крайней мере, мой папа. Он обрабатывает часть их земли. Вы с ним друзья?

– Вроде того – Ну да, чёрта с два теперь я проеду мимо дома Габриэля. – Знаешь, хотя я подумала, засуну-ка я их просто в ящик. У нас есть марки.

– Ладно, – сказал Фрэнк.

Он прошёл со мной на кухню, и я налила нам по стакану лимонада из ревеня. Когда я поставила кувшин обратно в холодильник, Фрэнк указал на потолок:

– У нас дома тоже есть такие дырки. Чтобы тепло наверх поднималось.

Я проглотила сладкий напиток, от его терпкости у меня заслезились глаза.

– И тут так же. Там наверху моя комната. А знаешь, что было бы круто?

– Что?

– Если бы мы были такими высокими, что могли увидеть верх холодильника, не вставая на цыпочки. Дождаться не могу, когда я буду такой высокой. Представь, каково это.

Он закатил глаза.

– Ты вырастешь, ты же знаешь.

Я ущипнула его за руку, но не сильно.

– Ни хрена себе, Шерлок.

– Так оставь себе, Ватсон.

Я захихикала. Я такое ещё не слышала. Наверное, они так говорили в Рочестере.

– Мне нужно домой, – сказал Фрэнк.

– Я прокачусь с тобой.

Проезжая мимо дома Гоблина, мы оба уставились на него. Там не было никаких признаков движения, но потом – а когда они были? Когда мы приехали, мама и папа Фрэнка пили коктейли с мороженым. Миссис Гомес поспешила заверить меня, что обычно они не пьют днем, и была смущена тем, что мы их застукали, но девочки уже легли спать, завтра они всерьёз займутся полевыми работами, а живём-то мы один раз.

Я её обожала.

Мои бабушка с дедушкой обычно заканчивали тяжелый рабочий день с бренди «Александр» или «Кузнечик» и разрешали нам с Сефи выпить по глотку. Я думала, что именно такие на вкус крепкие напитки, пока несколько лет спустя не глотнула папиного виски и не поняла, что настоящее бухло на вкус как бензин.

Мистер Гомес поставил свой стакан и настоял на том, чтобы отвезти меня домой, хотя мы с Фрэнком весь день болтались одни без присмотра. Я сказала мистеру Гомесу, что не стоит, но миссис Гомес заявила мне, что эта битва уже проиграна, потому что мистер Гомес твёрдо считал, что обязан быть джентльменом, поэтому мне остаётся просто согласиться.

Поездка была неловкой, как и тогда, когда он вёз меня домой после работы. По крайней мере, на этот раз к его грузовику не прилетела толпа ворон. Мы обсудили погоду. Похоже, снова пойдёт дождь. Я подумала о том, что нам действительно придётся позвонить им с миссис Гомес в случае крайней необходимости.

Тогда-то из меня и вырвался вопрос:

– А почему вы сюда переехали?

Я видела в боковом зеркале, как задала этот вопрос. Я хотела бы забрать его назад. Он был слишком личным.

Мистер Гомес переложил зубочистку из одного уголка рта в другой. Он пах как улица. Его серая футболка была испачкана под мышками и покрыта грязью. Он свернул за дом Гоблина, даже не потрудившись включить поворотник. Я думала, что он мне не ответит.

– Хотел, чтобы мои дети росли на собственной земле, как и я, – наконец сказал он.

После этого у меня появился ещё один личный вопрос.

– Фрэнк сказал, что вы переехали сюда раньше остальных. Вы по ним не скучали?

Услышав этот вопрос, он вынул зубочистку и посмотрел на неё, всё ещё держа одну руку на руле:

– Иногда перерыв бывает очень кстати.

Было ясно, что он это говорил о нашем разговоре, поэтому я придержала язык и не стала задавать другие вопросы, которые жгли его, как леденцы с корицей.

Я должна была догадаться, что Сефи не захочет смотреть «Реальных людей», должна была точно знать, ведь в среду вечером она по-всякому обзывала «Молодого Франкенштейна» на канале CBS.

– Я уже это видела. Дважды. – Она была в ванной и намалёвывала тушь. – Но ты можешь смотреть телек сколько влезет. А я собираюсь по-настоящему повеселиться.

– Как?

Родители не оставили нам денег. После того, как Мистер Гомес высадил меня вместе с великом, я устроила первый в этом году сеанс ухода за кошками, ожидая возвращения Сефи из летней школы. После того, как она пришла, мы приготовили ужин, не используя овощи, и запекли курицу целиком с солью и маслом. Потом мы прибрались на кухне, чтобы нам не влетело, если родители придут домой очень рано.

А что ещё оставалось кроме телека?

Рот Сефи сложился в идеальную «О», когда она широко раскрыла глаза, чтобы пройтись чёрной щеткой по всей длине ресниц. Когда она закончила, она быстро заморгала, как зайчик в мультике.

– Я приглашу друзей, – сказала она.

– Чего? У тебя нет друзей.

Я не собиралась грубить, но её глаза сразу же увлажнились. Если хоть одна солёная капля упадёт, то туши конец.

– Да тебе-то откуда знать! – рявкнула она.

Её реакция меня удивила. Я всего лишь констатировала факт.

– Прости. Ты просто никогда ни о ком не говорила и никого не звала. – Я вспомнила неприятный комментарий про лапшу от Краба, и у меня во рту пересохло. – А придут девочки или мальчики?