– Блин, я точно знаю это лицо! – выпалил Доусон.

– А как же иначе. Вы каждый день видите его по телевизору. – Макнил и Доусон вздрогнули от неожиданного вмешательства доктора Кастелли. Она стояла у них за спинами и смотрела на экран в промежуток между их головами. – Хотя маска – удобный способ сохранять относительную анонимность.

– Кто он? – спросил Макнил.

– Доктор Роджер Блюм. Возглавляет спецгруппу по борьбе с пандемией компании «Штейн-Франкен».

Макнил снова посмотрел на изображение и тихо выругался. Вот почему лицо показалось таким знакомым. Только вчера утром Макнил видел его по телевизору на пресс-конференции. Он повернулся к доктору Кастелли.

– Вы с ним знакомы?

– А как же. Встречалась несколько раз за годы работы. Такой гладенький, такой обаятельный, а на деле – редкостная дрянь. Он второй по влиятельности в «Штейн-Франкен».

Макнил попытался понять, что из этого следует. Блюм – это мистер Смит. Блюм был приемным отцом Чой. Блюм – один из руководителей фармацевтической компании, которая зарабатывает на пандемии миллионы.

– Боже ты мой, – прошептал он.

– Все еще хуже, – сказала доктор Кастелли. – Или лучше. Смотря как посмотреть. «Омега 8» – это маленькая фармацевтическая лаборатория в Сассексе. Находилась в частных руках, пока в прошлом году ее не купила «Штейн-Франкен».

Макнил встал.

– Можешь распечатать мне экземпляр? – попросил он Доусона и ткнул большим пальцем в изображение Блюма на экране.

– Сколько пожелаешь, Джек.

– Если сосед по Роут-роуд его опознает… – Он повернулся к Кастелли. – И если вы готовы предстать перед судьей и заявить, что считаете Чой источником пандемии, то мы получим ордер, разрешающий разобрать этот дом по кирпичикам.

На развороте Эми свернула у Ламбетского дворца на Ламбет-роуд. На мосту была какая-то кутерьма. Там стояли военные грузовики, а солдаты столпились рядом с остовом обгоревшей машины, наполовину въехавшей на парапет. Около скорой бессмысленно топтались медики, а оранжевый проблесковый маячок заливал мигающим светом джип камуфляжной расцветки.

Но Эми волновало другое. Она по-прежнему думала о тревожной ночи в квартире, и в голову забредали случайные мысли: генетически модифицированный вирус, который обнаружила Зои в костном мозге; куратор, внезапно прервавший онлайн-разговор; вторгшийся в дом человек, обрезавший волосы с головы Лин; звонок Тома, его странная настойчивость и просьба привезти голову и череп в лабораторию. И Макнил. Где же он? Почему не ответил на звонок?

Она миновала вход для посетителей в школу Фейрли-Хаус и центр архиепископа Дэвидсона рядом с переулком, ведущим в парк Архиепископа. Потом свернула направо, на Пратт-Уолк, и остановилась напротив крыльца лаборатории, у дома сто девять по Ламбет-роуд. Только в нескольких окнах четырехэтажного комплекса горел свет. Эми понадобилось несколько минут, чтобы выбраться из машины, пересечь дорогу и подкатить к установленному специально для нее двускатному пандусу. Перед ней разъехались стеклянные двери в вестибюль. Там гудели на потолке флуоресцентные лампы и было как-то странно пусто. На посту охраны – никого.

Эми подъехала к лифту, нажала кнопку и завела внутрь кресло. И лишь когда развернулась и нажала на кнопку четвертого этажа, заметила торчащие из-за стойки ноги охранника. Все плиты пола были в пятнах крови. Эми увидела неподвижную руку охранника, лежащую в красной луже. Она быстро нажала кнопку «стоп», но опоздала. Двери лифта закрылись, он дернулся и затрясся наверх.

Эми окоченела от страха, дыхание вырывалось короткими резкими всплесками. Горло сдавило, она задыхалась. Что же делать? Она подумала, не нажать ли на кнопку тревоги, но представила, что окажется запертой в лифте между этажами бог знает сколько времени и вряд ли это выдержит. И потому дождалась, пока лифт поднимется до верхнего этажа. Казалось, это заняло целую вечность. Двери разъехались в стороны, и перед ней открылся длинный темный коридор. Прямоугольники света падали только из открытых дверей лабораторий и кабинетов.

Когда Эми покатила из лифта в коридор, визг электромотора инвалидного кресла показался оглушительным. А от звука закрывающихся за спиной дверей лифта душа ушла в пятки. В коридоре стало еще темнее. С минуту или две Эми просто сидела и слушала. Но не услышала ничего, кроме гула и шорохов обогревателей, вентиляторов и ламп – вечно присутствующих в здании шумов, которых обычно даже не замечаешь.

– Эй! – позвала она, и в темноте голос прозвучал совсем немощно. – Есть кто-нибудь?

Она двинулась вперед, и тут внимание привлекло темное пятно на полу. Она наклонилась, чтобы лучше рассмотреть. Это был кровавый отпечаток ноги. Во рту совершенно пересохло. Эми едва могла оторвать язык, прилипший к небу. Дрожащими пальцами она ухватилась за пульт управления и поехала дальше.

Дверь в кабинет Тома была распахнута настежь. Но кабинет пуст. Эми проехала мимо пары других дверей, закрытых, и добралась до лаборатории. Через стеклянную панель в двери оттуда лился свет. Но стекло находилось слишком высоко, чтобы через него заглянуть. Том стоял у рабочего стола шагах в двадцати от двери. Эми никогда не видела его таким бледным. Выражение его лица трудно было определить точно. Что-то между крайним ужасом и невыносимым чувством вины. Он стоял совершенно неподвижно.

– Том, что случилось?

Он посмотрел ей за спину, Эми наполовину обернулась, и тут кто-то толкнул на ближайшую скамейку Зои. Та вскрикнула и растянулась на полу.

Заметив боковым зрением какое-то движение, Эми развернулась полностью, и от увиденного невольно заорала так, что чуть не надорвала легкие, а крик эхом раскатился по лаборатории.

Перед ней предстала фигура из кошмарных снов. Эми уже видела пострадавших в пожарах людей, но в таком состоянии они обычно умирали прямо на столе в операционной. На Эми уставились выкатывающиеся из орбит глаза, а губы раздвинулись в дьявольской имитации улыбки. Из тела постоянно сочился обгоревший подкожный жир, капая на пол. Теперь в ноздри ударил и запах обугленного мяса – одуряющий до тошноты. В руках этот человек держал армейский автомат SA80 и передвигался с трудом, потому что мышцы на руках и ногах все сильнее стягивались. Ожоги были явно свежими, насколько поняла Эми, не исключено, что они до сих пор распространяются по телу.

Дышал он резко и хрипло. Он шагнул вперед и удостоверился, что Эми держит на коленях реконструированную голову и череп. От отвращения и страха Эми вжалась в спинку кресла. Он остановился, наклонился к ней и посмотрел прямо в глаза. Трудно было поверить, что это человек.

Потом он выпрямился и повернулся к Тому, махнув автоматом в сторону двери. Том поднял полиэтиленовый пакет, в который Пинки заставил его положить кости девочки, все взятые образцы и результаты сделанных анализов.

Зои встала и дважды резко вдохнула, а потом чихнула – рецепторы в ее носу воспалились от частичек сажи в воздухе. Пинки развернулся и трижды выстрелил ей в грудь. От каждого выстрела Эми дергалась как от удара, а потом, не веря собственным глазам, уставилась на девушку, оседающую на пол. Можно было не сомневаться, что та мертва.