Такисианин протянул руку и сплел пальцы с пальцами на конце хобота Деса. Притянул его поближе и обнял, произнося слова прощания.

Придя в себя, Кройд наткнулся на ручку швабры, ступил ногой в ведро и рухнул вперед головой. Дверь кладовки подалась при ударе и распахнулась без всякого сопротивления. Кройд растянулся на полу, щурясь от света, спросонок казавшегося ослепительным. В памяти стали всплывать обстоятельства, предшествовавшие засыпанию: этот четвероногий доктор… как там его? – Финн, его забавная усыпляющая машинка и… провал в черноту, очередная малая смерть, чреватая перевоплощением.

Лежа на полу коридора, Кройд сосчитал пальцы. Их оказалось десять – норма, вот только кожа на руках, мертвенно-бледная, не порадовала. Кройд стряхнул с ноги ведро, с трудом поднялся, пошатнулся и сверзился снова. Вернее, только начал падать – левая рука сама собою нырнула вниз, коснулась пола и резко от него оттолкнулась. Это не просто поставило Кройда на ноги, энергии толчка хватило на большее, и он опять грохнулся, на этот раз уже на спину. И снова выручило тело: совершив немыслимый воздушный пируэт, Кройд приземлился на ноги. Но по-прежнему неустойчиво. Кройд сумел подавить рефлексы в руках и позволил расслабленному телу плавно опуститься. Многолетний опыт приучил сперва разбираться в очередном подарке судьбы, лишь затем применять его на практике. Он уже начал постигать суть своего таланта – новое тело обладало самостоятельной и невероятной рефлексией.

Когда Кройд снова поднялся на ноги, он уже старался не совершать резких движений и передвигался сперва несколько неуклюже. Но очень скоро пообвыкся в новом теле. К моменту, когда Кройд обнаружил ванную комнату, исчезли все признаки неуверенности – он ступал быстро и по-кошачьи мягко. Кройд изучил в зеркале свой новый облик. В дополнение к более солидным габаритам – он стал не только выше, но и значительно плотнее – обнаружились и некоторые иные, менее приятные перемены. Кройда слегка озаботили розовые глаза и копна белесых волос над высоким молочного цвета лбом. Кройд помассировал виски, облизал пересохшие губы и пожал плечами. Ему часто приходилось сталкиваться с альбиносами. Да и сам он не однажды просыпался с проблемами по части пигмента кожи.

Кройд обшарил все карманы в поисках зеркальных очков, слегка огорчился, потом вспомнил, что потерял их в стычке с Живчиком. Ничего страшного. Он купит новые заодно с какими-нибудь кремами для загара. Волосы тоже, пожалуй, лучше выкрасить – меньше станут обращать внимания.

А желудок, как обычно после спячки, разыгрался не на шутку. Он отчаянно, до острых спазм, требовал пищи. Все проверки, всю бумажную волокиту придется отложить, решил Кройд, – если они и вообще понадобятся. Он не был уверен, что значится пациентом в клинике и проходит по документам – шкаф со швабрами что-то ведь означал! – а также сомневался, что болен, во всяком случае, серьезно. Чтобы побыстрее добраться до еды, лучше уклониться от встреч с персоналом. Поблагодарить доктора Финна за помощь, а также погасить счет – если таковой обнаружится – он сумеет и после.

Передвигаясь по-кошачьи тихо и в соответствии с давней наукой старины Бентли предельно навострив уши, Кройд отправился восвояси.

– Привет, Джуби! Дай, как обычно, все газеты.

Бенсон, хозяин киоска, внимательным взглядом окинул высокого мертвенно-бледного незнакомца. Взгляд уперся в два уродливо выпяченных в зеркальных стеклах отражения собственного лица.

– Кройд? Это ты, что ли, дружище?

– Угадал. Только что с койки и сразу к тебе. Нагрел клинику Тахиона на пару центов.

– Так вот почему я давненько не слыхивал новых жутких историй о Кренсоне! Ты ушел на этот раз в спячку без предварительных фокусов?

Просматривая заголовки, Кройд рассеянно кивнул.

– Можно и так выразиться, – заметил он. – Так уж вышло. Впрочем, довольно забавное ощущение. Ого! Что такое? – Кройд поднес газетную страницу к глазам. – «Море крови в клубе „Вервольф“». Что там случилось, опять эти гребаные бандитские разборки?

– Они самые, – подтвердил Джуби.

– Дьявол! Придется быстрее шевелить костылями!

– Какими такими костылями? – Джуби высунул из окошка голову.

– Метафорическими, – успокоил Кройд. – Если сегодня пятница, направим стопы к «Мертвецу Николя».

– Да здоров ли ты, приятель?!

– Не вполне – но двадцать, а лучше, тридцать килокалорий быстро поправят мои дела.

– Смотри не перехвати через край, – улыбнулся Джуби. – Слыхал, кто именно выиграл титул Мисс Очарование Джокертауна на последнем балу с неделю назад?

– Кто же?

– Никто.

В клуб «Мертвец Николя» Кройд вошел под торжественные органные звуки «Мичиганского блюза» – исполнение было живым. Отметил взглядом задрапированные черным окна, гробы вместо столов, официантов в затхлых саванах. Одна из стен крематория была снесена; созданный таким образом своеобразный открытый гриль обслуживали джокеры самой демонической внешности. По пути к дивану Кройд заметил внутри необычных столов, накрытых одними лишь толстыми стеклами, фигуры отвратительных упырей – по-видимому, из воска – в различных судорожных позах.

К нему немедленно подскочил безгубый, безносый и безухий джокер, столь же бледный, как и сам Кройд. На руку посетителя легла его костлявая ладонь.

– Простите, сэр. Вы позволите взглянуть на ваш членский билет? – поинтересовался он могильным голосом.

Кройд вручил ему пятидесятидолларовую купюру.

– Разумеется, сэр, – сказал зловещий официант. – Я пришлю на ваш столик билет вместе с полагающейся к нему выпивкой. Полагаю, вы пришли сюда пообедать?

– Обязательно! А еще я слыхал, что у вас можно перекинуться в картишки.

– Это в одной из задних комнат. Но, согласно традиции, вас должен представить кто-то из игроков.

– Естественно. Я как раз жду приятеля, который собирался провести вечерок за картами. Парня по кличке Глазастый. Он еще не пришел?

– Увы. Мистер Глазастый умер. Съеден аллигатором… по-моему, в сентябре. Все случилось в канализационном коллекторе. Мои соболезнования.

– Ох! – сказал Кройд. – Я не был с ним слишком уж близок. Но обычно, когда встречались, получал у него кой-какую работенку.

Официант посмотрел на Кройда испытующе:

– Простите, запамятовал ваше имя?

– Линялый.

– Меня совершенно не интересует род ваших занятий, – сказал официант, – но здесь бывает джентльмен по имени Меняла. Он, бывало, помогал мистеру Глазастому в его трудах. Может быть, и вас он сможет выручить? Если угодно, подождите – я дам вам знать, когда он появится.

– Прекрасно. А я тем временем поем.

Прихлебывая густое пиво в ожидании двух заказанных бифштексов, Кройд извлек из бокового кармана «велосипедик» – так он именовал футляр с парой колод, – перетасовал карты и выложил две на стол. Одна оказалась десяткой бубен; Кройд прикрыл ею отчасти неаппетитное зрелище под прозрачной крышкой стола – искаженный мучительной гримасой клыкастый оскал, вроде бы женский, однако густо окропленный кетчупом осиновый кол, засевший глубоко в восковом сердце, пока остался на виду. Его Кройд побил второй картой – семеркой треф. Затем со звонким щелчком перевернул семерку рубашкой, глянул мельком на руки и открыл снова. На этот раз компанию бубновой десятке составил уже валет пик. Этот трюк – частотно-колебательное управление колодой карт – Кройд освоил для смеху совсем недавно, проверив заодно на такой забаве свои уникальные рефлекторные способности. Сейчас пальцы послушно все вспомнили, не мешая мыслям течь в ином направлении. Какие еще невыявленные возможности кроются в подкорке? – гадал Кройд. Летательный рефлекс? Ультразвуковые колебания голосовых связок? Координация, связанная с какими-то, пока не выявленными, органами нового тела?