— Твое третье путешествие окончено, — прошептал он.

В середине сентября весь двор переехал в Фивы, чтобы участвовать в празднике Опет, на котором фараон должен был духовно объединиться с Амоном, скрытым богом, который возродит Ка его сына, представляющего этого бога на земле. Все до единого представители благородных фамилий должны были находиться в этом городе Юга в течение этих двух недель всеобщего ликования. Если религиозные обряды были предназначены только для некоторых посвященных, то народ гулял день и ночь, а богачи обменивались визитами, принимая друг друга в своих великолепных особняках.

Для Амени этот переезд был настоящим мучением; поскольку ему приходилось везти с собой множество папирусов и принадлежности писца, он ненавидел подобные перемещения, которые нарушали привычный образ жизни и налаженный ритм работы. Но, несмотря на явно плохое настроение, он подготовился к переезду как можно более тщательно, так, чтобы Рамзес остался доволен.

Со времени своего возвращения царевич изменился. Он стал очень серьезным и хмурым и часто удалялся к себе, чтобы долго размышлять в одиночестве. Амени не беспокоил его понапрасну, довольствуясь тем, что ежедневно представлял ему отчет о своей деятельности. Поскольку царевич являлся царским писцом и старшим офицером, ему надлежало решать множество мелких административных вопросов, и его личный секретарь успешно справлялся с этой задачей, освобождая друга от дополнительных обязанностей.

Одно утешение: на борту корабля, который плыл в Фивы, Амени хотя бы не приходилось сталкиваться с красавицей Исет! Каждый день во время отсутствия царевича она пыталась выманить у него сведения, которыми он не обладал. И поскольку ее очарование на него не действовало, их встречи были довольно напряженными. Когда же Исет попросила Рамзеса избавиться от своего подчиненного, царевич выпроводил ее вон без лишних церемоний, и их ссора затянулась на много дней. Знатной красавице пришлось убедиться в том, что он никогда не предаст своих друзей.

В своей тесной каюте Амени составлял письма, на которых Рамзес потом ставил печать. Царевич вошел и сел на циновку рядом с писарем.

— Как тебе удается выносить такое палящее солнце? — удивился Амени. — Я бы весь обгорел меньше чем за час.

— Мы понимаем друг друга, оно и я; я его почитаю, оно меня питает. Тебе не хочется прервать работу и пойти полюбоваться пейзажем?

— От праздности я заболеваю. Кажется, твое последнее путешествие было не слишком удачным для тебя?

— Это критика?

— Ты стал таким замкнутым.

— Подражаю твоему примеру.

— Не смейся надо мной. И можешь хранить свой секрет при себе.

— Секрет… Да, ты прав.

— Значит, ты больше не доверяешь мне?

— Напротив, ты единственный, кто может понять необъяснимое.

— Твой отец посвятил тебя в тайны Осириса? — спросил Амени с неутолимым любопытством во взгляде.

— Нет, но он отвел меня к своим предкам… Ко всем.

Рамзес произнес последние слова так серьезно, что это потрясло юного писаря; то, что царевичу пришлось недавно пережить, несомненно, было одним из важнейших этапов его жизни. Амени все-таки задал вопрос, который не давал ему покоя.

— Фараон изменил твое назначение?

— Он открыл мне глаза на другую реальность. Я видел бога Сета.

Амени вздрогнул.

— И ты… остался жив!

— Можешь потрогать, я здесь.

— Если кто-нибудь другой сказал бы, что видел Сета, я бы не поверил! Но ты — другое дело.

Амени с некоторой боязнью пожал руку Рамзеса и облегченно вздохнул.

— Ты не перевоплотился в злого духа…

— Кто знает?

— Я знаю. Ты не походишь на красавицу Исет!

— Не будь слишком строг с ней.

— Разве она не пыталась сломать мою карьеру?

— Я постараюсь убедить ее, что она неправа.

— Не рассчитывай, что я буду любезен.

— Кстати… Ты, похоже, слишком одинок и потому сварлив.

— Женщины опасны; я предпочитаю им свою работу. А ты должен подумать о той роли, которую тебе придется играть на празднике Опет. Твое место будет в голове кортежа, на тебе будет платье из нового льна, с широкими складчатыми рукавами; не забудь, что это очень тонкий материал. Тебе придется все время держаться прямо и не делать резких движений.

— Трудное испытание.

— Когда ты наделен энергией Сета, это все пустяки.

Теперь, когда в Ханаане было спокойно, Галилея и Ливан подчинены, нубийские племена побеждены, хетты оставались на безопасном расстоянии за Оронтом, Египет и Фивы могли спокойно праздновать. На севере, как и на юге, самая могущественная страна в мире усмирила демонов, которые только и мечтали о том, как бы завладеть ее богатствами. За восемь лет своего царствования Сети заявил о себе как о великом фараоне, которого будут почитать будущие поколения.

Уже успели просочиться слухи, что последнее пристанище Сети, его дом вечности в Долине Царей будет самым просторным и самым красивым из всех, которые когда-либо были возведены для фараонов в Карнаке, где трудилось множество архитекторов. Фараон сам руководил стройкой, и неистощимым потоком изливались похвалы храму западного берега в Гурнахе, вместилище Ка Сети, его духовной силы, которая останется жить в веках.

Даже самые упрямые сейчас уже допускали, что суверен оказался прав, не вступив в опасную войну с хеттами и направив силы страны на построение святилищ из камней, служивших земным домом божественному. Тем не менее, как не преминул заметить Шенар, обращаясь к заинтересованным сановникам, это перемирие, к сожалению, ничего не дало развитию торговых отношений, которые могли бы устранить соперничество.

Многие вельможи с нетерпением ожидали прихода к власти старшего сына фараона, потому что он был похож на них; строгость Сети, его сдержанность и стремление не разглашать секретов вызывали у многих неприязнь, некоторые находили, что с ними совсем не советуются. С Шенаром гораздо легче было договориться: обходительный, приятный в общении, он умел снискать расположение одних, не раздражая других, обещая каждому то, что сам желал бы слышать. Для него праздник Опет был очередной возможностью распространить свое влияние, заручившись дружбой главного жреца Амона и его подчиненных.

Конечно, присутствие Рамзеса было ему в тягость, но то, чего он опасался больше всего, после необъяснимого отказа Сети назначить его брата наместником в Нубию, не произошло. Фараон не дал никаких привилегий своему младшему сыну, который довольствовался, как и прочие царские отпрыски, просто-напросто роскошным и беспечным существованием.

На самом деле Шенар зря опасался Рамзеса и расценивал его как соперника: его энергия и его внешность были обманчивы, ведь в нем не было главного — размаха, широты мысли. Незачем даже было назначать его номархом Нубии, этот пост был бы слишком тяжел для него. Шенар подумывал о другом посте для него, почетном, как, например, лейтенант войск на колесницах. У Рамзеса будут лучшая упряжка и небольшой отряд головорезов под его началом, а красавица Исет будет восхищаться сложением своего богатого мужа.