Я вошла внутрь здания и поднялась вслед за ней по темно-зеленой лестнице, такой же унылой, как и все здание целиком.

Медсестра, а может, санитарка, попросила меня подождать за столом, а сама направилась к двери напротив лавки, на которую я села. Она позвонила в звонок и, когда ей открыли, вошла внутрь. Спустя пару минут женщина вышла и пригласила меня войти:

— Иван Викторович сейчас может уделить вам время, — сказала она вежливо. — Проходите. Я вошла в помещение, где и находился психиатр Маргариты.

Обстановку кабинета составлял современный рабочий стол с компьютером, шкаф для бумаг и книг, несколько стульев. За столом сидел довольно щуплый немолодой человек в очках, одетый в белый халат, из-под которого выглядывал воротник светло-голубой рубашки. Его редкие волосы были практически все седые, а вид врача был усталый и вымотанный.

Видимо, он еле-еле дорабатывал последний день этой недели, которая, судя по всему, выдалась у него напряженной.

— Здравствуйте, — поздоровался со мной психиатр (судя по всему, это и был Маризов Иван Викторович, потому как других врачей в кабинете не было). — Вы ко мне? По какому вопросу? Если нужна консультация, то приходите в любой будний день с девяти до пяти.

— Нет-нет, я с вами хочу побеседовать по поводу одной вашей пациентки, Безрикиной Маргариты, — поспешила я изложить суть вопроса. — Я не займу у вас много времени!

— О состоянии пациентов мы говорим только с близкими родственниками больных, — заявил врач. — Вы кем приходитесь Маргарите?

— Я ее двоюродная кузина, — соврала я. — Мы с ней вместе занимаемся плаванием. Точнее, занимались…

— Боюсь, я тут ничем не могу вам помочь, — отрицательно покачал головой Маризов. — Мы сообщаем некоторую информацию о больных только их родителям и законным супругам.

— Именно поэтому я и пришла! — принялась вдохновенно сочинять я. — Понимаете, Маргарита встречается с одним молодым человеком, и они собирались пожениться. Но внезапно она заболела и попала к вам, а мать Маргариты ничего не сообщает ее возлюбленному. Понимаете, они еще никому не сообщили о своей помолвке, только я знаю, потому что мы с Ритой очень дружны. И будущий жених Маргариты очень беспокоится за нее, он ведь ничего не знает, представляете? Но он очень ее любит и хочет хотя бы от меня узнать про состояние его будущей жены!

— Я вас понимаю, но, увы, ничем помочь не могу! — настаивал на своем Маризов. — Мы не разглашаем сведения о пациентах посторонним лицам. Вот если бы ваш знакомый, официально был женат на Маргарите, тогда пожалуйста, он и сам бы мог навещать ее. И то, сейчас я не уверен, что кто-то может поговорить с вашей кузиной.

— Настолько все плохо? — ужаснулась я. — Это так внезапно случилось, неужели Маргарите стало хуже?

— Состояние пока стабильно, но вашей кузине придется еще какое-то время быть под наблюдением врача, — сказал Иван Викторович. — Вы ведь знаете, что Маргарита поступила в лечебницу в тяжелом состоянии, с нервным срывом? Про прогноз ничего не могу вам сказать, уж поймите правильно. Скажите ее жениху, что Маргарите сейчас требуется лечение, поэтому пока она будет находиться в клинике, до выздоровления.

— Неужели так долго? — всплеснула я руками. — Она… она, кажется, зимой попала в больницу?

— Нет, ошибаетесь, я могу посмотреть дату поступления вашей кузины… — Врач, угодивший в мой капкан, защелкал мышкой и спустя несколько секунд произнес: — Вот, Безрикина Маргарита, дата поступления — двадцатого сентября нынешнего года. Жалобы — тяжелое психической расстройство, депрессия, суицидальный синдром, психоз. Вот все, что я могу вам сообщить.

— То есть мне нельзя поговорить с Маргаритой? — расстроенно уточнила я.

Маризов кивнул.

— Сейчас даже мать Маргариты не имеет возможности пообщаться с дочерью, — грустно пояснил психиатр. — У девушки было временное улучшение, но сейчас ее состояние усугубилось. Боюсь, Маргарита находится в неадекватном состоянии. Но вы, главное, не отчаивайтесь и жениху тоже скажите, что мы, со своей стороны, сделаем все возможное, чтобы Маргарита поскорее пришла в нормальное состояние. Психика — вещь крайне сложная, и не у каждого человека она крепкая. Но ведь врачи для этого и нужны — они помогают восстановить как физическое, так и психическое здоровье… Поэтому еще раз повторяю: терпение и надежда, а главное — любовь, вот что я могу вам сказать. Лечение — вещь нужная, но и после выписки Маргарите нужно не нервничать, нужно, чтобы ее окружали любящие люди, которые готовы оказать ей поддержку и выказать понимание. Могу вас заверить, что мы подключили самые современные методы и терапию к лечению пациентов, поэтому мы делаем все возможное. Маргарите нужно время и хорошее лечение, чтобы снова стать здоровым человеком…

Мне не оставалось ничего иного, кроме как поблагодарить доктора за беседу и выйти из кабинета.

Похоже, вся эта история принимает иной оборот, и разгадка таится совсем не там, где я ожидала ее найти…

В бассейн я приехала около половины третьего дня.

В спортивный комплекс мы зашли практически одновременно с Надеждой — та тоже явилась раньше своей смены. Мы вместе сдали верхнюю одежду в гардероб (дежурила сменщица разговорчивой Ольги Николаевны), поднялись наверх. Контейнеров с обедом ни у меня, ни у Чекулаевой не было — ведь мы не на целый рабочий день приехали.

Наверху заканчивала занятие по аквааэробике Ирина Васильева — видимо, она собиралась сдать смену Чекулаевой и покинуть бассейн. После обычного обмена приветствиями мы с Надеждой сели на лавочку, та достала расписание.

— С трех до четырех у меня только три человека, — сказала тренер. — Что-то совсем народ ходить перестал, то ли болеют, то ли к новогодним праздникам уже готовятся — непонятно. Вечер субботы, обычно в бассейне аншлаг творится, а сейчас… И у Ирины на дорожке два с половиной человека прыгают…

Я посмотрела на первую дорожку.

«Два с половиной» человека, как выразилась Чекулаева, были двумя женщинами и девочкой лет десяти, которая, видимо, пришла в бассейн за компанию с чересчур тучной мамашей.

Похоже, только ребенку и нравилось барахтаться в воде с нудлом — остальные никак не могли заставить сей снаряд по аквааэробике слушаться их и то и дело посматривали на часы в бассейне.

— Кстати, ты купальник принесла? — спросила у меня Надежда.

Я кивнула.

— Можешь как раз с трех часов поплавать минут тридцать-сорок, чтобы не так скучно было, — предложила мне Чекулаева. — А то, если честно, сегодня ты вообще зря пришла. Детская группа, которая в пять вечером, перенесена на вечер понедельника — сегодня у них в школе после уроков экскурсия в музей, а двое взрослых в шесть отказались, заболели. Может, к шести придет ученик на индивидуальное занятие, по крайней мере, он не звонил и не отказывался. Ну и с семи до семи сорока пяти — художники.

— Художники? — удивилась я.

Чекулаева усмехнулась: