— Спасибо, — поблагодарила я Екатерину. — Вы и ваш сын очень помогли мне. Если вдруг вы или Саша вспомните что-то важное, мой телефон у вас есть, звоните в любое время дня и ночи!

— Вам спасибо! — ответила мне любезностью женщина. — Надеюсь, ваше расследование поможет восстановить справедливость и наказать виновных!

«И вознаградить пострадавших», — едва не докончила я, но сдержалась, ограничившись кивком.

— Конечно, я сделаю все возможное! — пообещала я Екатерине. — Что ж, буду держать вас в курсе дела. И желаю Саше скорейшего выздоровления!

Екатерина проводила меня до прихожей, я оделась, и мы чинно попрощались, после чего я спустилась на первый этаж дома номер сорок семь.

В пятницу в бассейне я не появилась — решила, так сказать, взять себе выходной, чтобы заняться более неотложной работой.

Первым делом я отвезла шлепанцы Саши на экспертизу — в отделение к своему знакомому, который мне делал поддельные документы. Учитывая срочность моего дела, шлепки проверили сразу же и, как я и предполагала, на них были обнаружены следы розового масла, которое в отличие от подсолнечного не имеет запаха и практически бесцветно.

Удивительно, что Саша заметил его — нежно-розовый цвет масла обычно от воды становится прозрачным, и его практически невозможно заметить. Розовый цвет масло имеет непосредственно в первые минуты попадания на поверхность, но если на этой поверхности присутствует вода, то масло обесцвечивается.

Тот факт, что Саша сказал, будто видел нечто розовое на полу, доказывает, что масло было разлито непосредственно перед тем, как мальчик поскользнулся. Следовательно, его разлили недавно и сделали это специально. Вот только зачем? Кому понадобилось калечить ребенка? Кому он-то мог помешать? Или… или это сделали для того, чтобы подставить Надежду Чекулаеву.

После того как я разделалась с экспертизой, то набрала номер телефона, который сфотографировала в тетради тренера.

Трубку взяли после третьего гудка, и довольно приятный мужской голос поинтересовался, кто я и зачем ему звоню.

— Здравствуйте, — начала я. — Мне бы очень хотелось поговорить с Антоном Коноваловым.

— Я вас внимательно слушаю, — отозвался мужчина.

— Меня зовут Евгения Охотникова, я провожу социологический опрос на тему «спорт в Тарасове». Вам удобно было бы сегодня встретиться со мной и ответить на вопросы анкеты?

— Да я не против, только вы, наверно, ошиблись, — заметил мой собеседник. — Я же не спортсмен, к спорту практически никакого отношения не имею…

— Ничего страшного! — заверила я его. — Это же опрос населения, мне нужно получить ваши ответы, а потом на основе всех данных я составляю статистику. По телефону разговаривать не очень удобно, вы сами понимаете.

— А, ну раз так… — проговорил Антон. — В принципе сегодня я свободен, выходной. Если хотите, можете приезжать в любое время, я живу на улице Златопольской, дом восемнадцать, квартира тридцать шесть. Вас не смутит то, что я живу с матерью, но она не помешает!

— Нет-нет, что вы! — поспешила сказать я. — Мне никто не помешает… Тогда я примерно через полчаса буду у вас, хорошо?

— Да, буду вас ждать, — сказал Антон и повесил трубку.

Перед визитом к Коновалову я сочла нужным изменить свою внешность — наверняка мы уже встречались с ним в бассейне, и мужчина может заподозрить, что я не та, за кого себя выдаю.

В машине у меня имелся небольшой пакет, так сказать, для экстренной маскировки.

Я вытащила парик с длинными светлыми прямыми волосами, который мгновенно меняет внешность. Вообще прическа может удивительным образом сделать человека неузнаваемым. Стоит брюнетке с короткой стрижкой просто перекрасить волосы, как и лицо ее мгновенно изменится. А если прибавить то обстоятельство, что к парику я надела контактные линзы зеленого цвета и накрасила губы помадой ягодного оттенка, то теперь я была уверена, что меня и мать родная не узнает…

Златопольская улица оказалась вся заметена снегом — повсюду высились громадные сугробы, а дороги и вовсе не чистились.

Я даже побоялась, что могу застрять в столь непроходимых снежных дебрях. Пришлось оставить машину возле дома под номером четырнадцать и часть дороги идти пешком.

Да, я, конечно, привыкла к Тарасову, но некоторые, скажем, мягко, особенности города вроде безобразных дорог меня по-прежнему выводят из себя.

Хорошо еще, что дом я нашла практически сразу и с облегчением нажала на звонок домофона.

Антон жил на третьем этаже, и я решила проигнорировать лифт — быстрее поднялась пешком.

В дверях нужной мне квартиры стоял мужчина лет тридцати на вид, довольно приятной наружности. Хорошо, я бы даже сказала, спортивно сложен, лицо с правильными чертами, голубые глаза внимательные, а взгляд — цепкий. Волосы Антона были коротко пострижены, и эта прическа очень шла мужчине. Одет он был в обычные синие джинсы и светло-серый прямой пуловер.

Мужчина пристально посмотрел на меня и пригласил войти.

— Пройдем на кухню, в зале мама телевизор смотрит, — предложил он.

Я кивнула, вешая куртку на крючок в прихожей. Коридор выглядел опрятно и уютно, сразу видно, что к благоустройству квартиры приложила руку хорошая хозяйка.

Мама Антона или его жена?

Если, конечно, они живут вместе с родителями…

Антон вежливо предложил мне чаю, я не стала отказываться. Держался он со мною почтительно, но при этом — отстраненно. Когда чайник закипел и мужчина наполнил чашки с заварочными пакетиками кипятком, он поинтересовался:

— А зачем вы проводите этот опрос? Для какого-то журнала?

— Вовсе нет, — покачала я головой. — Пишу диссертацию о развитии спорта в городе Тарасове, вот и понадобились статистические данные. Мне еще человек двадцать обойти нужно…

— Вот как, — кивнул мужчина. — Стало быть, научный труд… Надеюсь, имена и фамилии вы там не указываете?

— Нет, конечно, — заверила я Антона. — На основе ответов я в специальной программе составляю график, потом анализирую его… Думаю, вам не особо интересно слушать все эти подробности, как и что я там считаю. Работа, конечно, огромная — сами понимаете, сколько нужно человек опросить, еще и не все почему-то соглашаются. Хотя вопросы — самые обычные, ничего особенного!

— Хорошо, если мои ответы вам помогут, то пожалуйста, — кивнул Антон. — Можете спрашивать. Просто я сначала подумал, что вы из газеты какой, а мне не очень хочется, чтобы моя фотография и личные данные где-то засветились.

— Я вас понимаю. — Я деловито вытащила из сумки блокнот и ручку. — Итак, приступим. Для начала мне нужно знать ваш возраст и дату рождения.

— 28 февраля 1988 года, — сообщил мой собеседник. — Тридцать лет.

Я быстро записала его ответ в блокнот.