– Дескать, вы злодей, завтра вам помирать, и вы отправитесь прямиком в преисподнюю… Знаете, как это расстраивает?

– Не всех, с кем я общаюсь, – ответил Холидей. – Я говорю так потому, что иначе это скажут за меня знакомые. Простите, если расстроил вас.

Шарлотта глубоко вздохнула.

– Что собираетесь делать, Док? С вашими образованием и манерами стоит лечить зубы где-нибудь в Джорджии. Самая подходящая профессия, – улыбнулась она, – если вам нравится причинять людям боль.

Холидей не сдержался и хохотнул.

– Тут вы меня подловили, миссис Брэнсон, мэм.

– Так вы из-за чахотки бросили профессию?

– Вы удивитесь, – кивнул Холидей, – как скоро бегут от вас пациенты, если кашлять на них кровью.

– Зато за покерным столом никто не возражает?

– Когда в середине стола лежит несколько сот долларов, – с улыбкой отвечал Холидей, – никому нет дела до того, что на купюрах кровь.

– Да, наверное, вы правы.

– Давайте лучше сменим тему. Негоже рассуждать о крови и хвори за столом да при дамах.

– Ну, я уже закончила есть, – ответила Шарлотта. – Впрочем, вы правы, сменим тему.

– Поговорим о долгожительстве? – предложил Холидей.

– С какой стати? – с любопытством спросила Шарлотта.

– Если желаете попрактиковать долгожительство, запритесь у себя в номере и не покидайте его несколько дней.

– Почему?

– Прежде вам не доводилось убивать пособников Кида, но вчера мы получили куш за троих его приятелей. Те, кто ошивался у конторы Гаррета, видели, как мы выгружали тела.

– Почему же тогда несколько дней? Почему не месяц или год? Не могу же я прятаться вечно. Да и не хочу!

– Кид приедет в город и начнет расспрашивать о том, кто убил его приятелей. Впрочем, профессия у него такая, что подельники и приятели мрут как мухи, поэтому Кид не потратит на поиски больше дня. К тому же он не разбирается в женщинах, и если никто не ткнет в вас пальцем, поиски ему вскорости опостылят, и он возвратится в обычное свое укрытие, куда-нибудь на ранчо за городом.

Шарлотта подумала над словами Холидея и ответила:

– Четыре дня, не дольше.

– Четырех суток хватит, однако неделя – куда надежней.

– Четыре дня, – не уступала Шарлотта. – Я приехала убить Кида, а не прятаться от него.

– Ну хорошо, – сдался Холидей. – Четыре так четыре.

Он допил кофе и помог Шарлотте встать из-за стола. Затем они отправились назад в «Гранд Отель»; по пути, следуя по деревянному настилу, Шарлотта несколько раз останавливалась у витрин, восхищенно разглядывая привезенные с Востока наряды; в магазине смешанных товаров она купила книгу и кое-какие журналы, сказав: «Если уж придется сидеть четыре дня взаперти, то надо будет себя чем-то занять. Не пялиться же в стенку». Минут через двадцать они уже входили в вестибюль гостиницы.

Когда Шарлотта поднималась на второй этаж, ей повстречался Эдисон: изобретатель учтиво поклонился и уступил дорогу.

Застав в вестибюле Холидея, он поздоровался:

– Доброе утро, Док.

– Здравствуй, Том.

– Слышал, тебе вчера в «Синем павлине» крупно повезло. Надеюсь, удача тебе больше не изменяла?

– Она при мне.

– Вот и славно.

– Можем возвращаться в Лидвилл, – продолжал Холидей. – Денег у меня на санаторий теперь хватит. То есть почти хватит. Впредь буду играть трезвым, пока не наберу недостающей суммы. Или, – он мельком улыбнулся, – просто помру чуть раньше срока.

– Что ж, ты поезжай, а мы с Недом пока задержимся. Поработаем – если не здесь, то на заводе в Тумстоуне.

– Зачем? – спросил Холидей. – Вы же приехали помочь мне. Теперь денег у меня достаточно – или почти достаточно, – и с Кидом я стреляться не собираюсь. Да и собирался бы, ваша помощь мне больше не требуется.

– Док, мы приехали в Нью-Мексико, чтобы разрушить наложенное Римским Носом заклятье, – напомнил Эдисон. – Если ты не забыл, то правительство Соединенных Штатов платит мне именно за это, за средство противодействия магии шаманов. И сейчас, впервые за два года я добился успеха. Джеронимо и Римский Нос где-то поблизости, они используют магию, и именно здесь я должен сразиться с ними. Белого Орла убил ультразвук, но то был лишь один шаман из многих и далеко не самый сильный. Надо остаться и продолжить работу.

– Может, и я тогда на пару недель задержусь? – предложил Холидей. – Местные картежники отвратно играют в фараон, и потом, вам может понадобиться прикрытие.

– Со всем уважением к тебе и твоему неоспоримому таланту, Док, револьвер мало чем поможет в борьбе с теми, кого мне поручено нейтрализовать.

– Пусть так, я все равно задержусь.

«Уговорю Шарлотту сесть в дилижанс и вернуться на север, пока ей не прострелили голову».

– Смотри сам, – ответил Эдисон и направился к выходу. – Я собираюсь на почту: спрошу, не прибыло ли заказанное оборудование.

– Тогда еще увидимся, – сказал Холидей и подошел к стойке. – Сейф имеется? – спросил он у портье.

– Да, сэр.

Холидей достал из кармана вчерашний выигрыш, отсчитал восемь с половиной тысяч долларов и передал их портье.

– И еще расписочку, будьте добры.

– Разумеется, Док, – ответил портье и, пересчитав деньги, выписал квитанцию.

– Если обнаружится недостача, то вы узнаете, как медленно и не спеша я убиваю людей.

– В таких предупреждениях нет нужды, Док, – обиженно – и слегка испуганно – ответил портье.

– Еще как есть, – возразил Холидей. – Вы только проследите, чтобы мне не пришлось выполнять таких обещаний.

Спрятав квитанцию в карман, он вышел под палящее солнце. Постоял немного, прикидывая, в какой из многочисленных кабаков отправиться, и мысленно остановил выбор на «Синем павлине». В конце концов, он обобрал других его клиентов, так что справедливо будет потратить там немного денег.

Холидей пересек сухую пыльную улицу, посторонился, когда мимо проехал экипаж, коснулся полей шляпы и слегка поклонился трем дамам, что шли по деревянному настилу, выстрелил из пальца в сторону пробегавшего мимо мальчишки и схватился за грудь, когда сорванец всадил в него воображаемую пулю. Наконец Холидей дошел до «Павлина»; в столь ранний час зал был заполнен лишь на треть; бармен подавал сэндвичи, виски и пиво.

Не успел Холидей присесть, как за спиной у него раздался знакомый голос:

– Я тебя обыскался.

– Как нашел? – спросил Холидей. – Присаживайся, выпей.

– Я взбешен! – прорычал Кид, садясь напротив.

– Прискорбно слышать, – ответил Холидей и, сообразив, что Киду, должно быть, такая фраза неизвестна, поправился: – Мне жаль.