— А как с тобой обращались по дороге сюда?

— Маккиннон хотел меня изнасиловать, но Дермотт сказал, что на это нет времени. Он очень боялся, что мои родственники их догонят, и уговорил Маккиннона подождать до тех пор, пока я не окажусь в руках Теркетла.

У Ривена словно камень с души свалился, и он снова поцеловал Тэсс, вложив в поцелуй всю свою нежность.

— Пойдем займемся твоей раной.

— Мы победили, да?

— Да, и практически без потерь с нашей стороны. Мало кто из людей Теркетла был до конца предан ему.

— А что с теми, которые похитили меня в прошлый раз?

— Убиты. Как и Маккиннон, Дермотт и Теркетл. Они выбрали смерть с мечом в руке. В противном случае их ждала виселица или кое-что похуже.

— Думаю, Бренда сделала тот же выбор. Она не собиралась сдаваться и не хотела стать пленницей.

Прижав Тэсс к груди, Ривен кивнул:

— Они могли умереть более страшной смертью.

Как только они вышли из темницы, Тэсс окружили родственники. Они хотели убедиться в том, что с ней все в порядке, несмотря на рану в боку. Было решено остаться в доме до утра, а затем вернуться в Донбрай. Тэсс была рада оказаться в своей прежней спальне. Она смертельно устала.

Ее только что уложили в кровать, когда вошел Ривен. С трудом приподняв веки, она смотрела, как он готовится ко сну. Пока ее умывали и переодевали, он тоже успел помыться тт лег рядом с ней. Тэсс прижалась к нему, осторожно, чтобы не потревожить рану.

— У вас осталось совсем мало времени, чтобы добраться до короля и присоединиться к его армии? — спросила она.

— Нет, вполне достаточно. — Ривен ласково гладил ее по руке, с трудом сдерживая желание. — Хотя теперь это будет больше похоже на гонку.

— Вы победите — и в гонке, и в битве. И разобьете этих гнусных предателей.

— Непременно. А потом я вернусь к тебе и мы поженимся.

— Поженимся… — Она закрыла глаза и уснула с мыслью о том, что очень любит его и единственно правильным и возможным решением будет отпустить его.

— Детка, отойди от окна.

Тэсс вздохнула и с улыбкой обернулась к своей тетке Керстен. Жена Сильвио месила тесто для хлеба и внимательно поглядывала на Тэсс. Маленький дом ее кузины Изабеллы был до отказа набит женщинами семейства Коминов-Дельгадо. Тэсс знала их и любила, но они очень ее утомляли. На обратный путь в Донбрай им потребовалось три дня. Тэсс чувствовала бы себя виноватой в том, что из-за нее приходилось медленно двигаться, но были еще и другие раненые, и отряд довольно часто делал продолжительные остановки. Потом была целая неделя для залечивания ран в Донбрае и сумасшедших приготовлений к военному походу. Гонцы сновали между Донбраем и лагерем короля, в это же время пришло известие, что Саймон благополучно добрался до цели и передал всю важную информацию, убедив короля в невиновности Ривена. Рана Тэсс затянулась, и она отправилась к кузине Изабелле, чей дом находился в десяти милях к северу от Аркинхольма, где собирались противостоящие армии. Уже на следующий день Тэсс чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы заняться любовью с Ривеном, но им негде было уединиться. Ей так хотелось провести с ним долгую ночь любви накануне его отъезда на войну, но вместо этого пришлось ограничиться непродолжительным нежным свиданием в саду. Это была беспорядочная, лихорадочная близость вместо долгой романтической интерлюдии, которой ей так не хватало. Тем не менее она не могла сдержать улыбки, вспоминая, как ранним утром прощались с мужьями жены и, смахивая скупые слезы аккуратными белыми платочками, смотрели на растрепанную и раскрасневшуюся Тэсс.

— Даже если ты будешь все время стоять у окна, вглядываясь в дорогу, он не приедет быстрее, — сказала Меган, жена Томаса, красивая женщина, поправляя выбившиеся из-под платка волнистые огненно-рыжие волосы. Она была на сносях.

— Я знаю. — Тэсс вернулась к столу и присоединилась к общей работе. — Это потому, что их нет уже почти целую неделю. А вдруг я что-нибудь увижу или услышу?

— Это за десять-то миль? — Керстен покачала головой, и взгляд ее зеленых глаз смягчился: она все хорошо понимала. — Ты прожила спокойную жизнь, дитя мое, и еще не знаешь, что значит провожать мужа на битву.

— Я помню некоторые сражения, мне ведь уже восемнадцать.

— Ты просто была слишком молода, чтобы все запомнить, — сказала Керстен. — Ты и представить себе не можешь, как долго порой приходится ждать. Это не зависит от того, сколько сражений им предстоит или как долго длится битва.

— Я должна была сама догадаться, не так уж это сложно. Но стоит мне подумать, что все уже должно было кончиться, и я начинаю беспокоиться, почему их до сих пор нет. И еще мне казалось, что, готовясь к пиру, вы ждете их возвращения.

— Ну конечно, мы всегда их ждем, — ответила Керстен. — К тому же в такие напряженные моменты надо занять себя чем-то полезным. Если они вернутся — устроим настоящий пир, если нет — отправим все это к ним в лагерь. — Меган рассмеялась. — Так уже бывало не раз.

Томас рассказывал, что всегда находятся желающие перейти на их сторону только потому, что у них много вкусной еды. У солдат места в животе больше, чем провизии.

— Значит, я тоже должна послать что-то для Ривена?

— Он и так все получит, — упокоила ее Керстен. — Он же в лагере Коминов-Дельгадо.

— Но ведь его семья тоже сражается на стороне короля. Он должен быть с ними.

Женщины переглянулись, и Тэсс все поняла. Дядя Сильвио держит Ривена возле себя, как это было в Дон-брае.

— Я же говорила, что они держат меч у него между лопатками. А они отрицали.

— Они вовсе не это имели в виду, — возразила Меган. — Просто хотят быть уверенными в том, что он спокоен, не смущается и не наделает глупостей.

— Ривен не станет смущаться из-за всякой ерунды. И уж тем более нервничать.

— Посмотрим на него у алтаря, — отозвалась Изабелла.

Тэсс посмотрела на свою стареющую кузину. Та чистила прошлогодние яблоки, немного сморщенные, как и ее руки.

— Пока для него нет ничего важнее долга и чести. Они тяготеют над ним, как проклятие.

— Долг и честь — основные достоинства мужчины. — Очистив яблоко, Изабелла аккуратно разрезала его на кусочки и, бросив в кастрюлю, взяла следующее из корзины, стоящей у ее ног.

— Детка, что тебя беспокоит? — участливо спросила Керстен. — Ведь сразу видно, что ты неравнодушна к этому рыцарю. Но о предстоящей свадьбе говоришь как о каком-то несчастье, а не благословении.

— Боюсь, она и станет непоправимым несчастьем — по крайней мере для моего сердца, а может быть, и для души.

В комнате были еще женщины. Они сидели у камина с вышиванием и что-то оживленно обсуждали. Тэсс посмотрела на них и перевела взгляд на тех, что сидели рядом с ней за столом. Одна — молодая, вторая — средних лет, третья — уже стареющая. Все они готовы были выслушать ее и посочувствовать. Рискованно делиться сокровенным даже с близкими людьми, но Тэсс просто необходимо было излить душу.