Кроме разъезжающихся по домам выпивших клиентов клуба — никого нет. Сплевываю на асфальт и возвращаюсь в кабинет к Паше.

— Узнай, Паша, сейчас же, куда она ушла?

— Даже если я узнаю, не смогу сказать!

В кабинете Паши пар стоит клубом от наших криков и споров. Я требую, угрожаю, Паша не сдается.

— Я не хочу нести ответственность, за разглашение имен и места жительства своих подопечных. Все. Ничего не проси, — он разводит руками, — с этим я не могу помочь. Все что угодно проси, только ни это! Блядь, Каримов! Ты отсюда не выходишь уже второй месяц! Нахуй, она тебе нужна? Что все бабы вымерли, что ли?

— Я вытащу твою задницу откуда хочешь, если понадобится. Остальное — не твое дело!

— Я и говорю, не мое дело! И свою задницу я никуда не хочу совать, чтобы ты потом вытаскивал! Время — третий час ночи!

— Мне — похуй! Найди мне ее. Позвони в конце концов, пусть приедет. Я не могу уйти без нее. Она знает. Паша, блядь, не зли!

— Если так сильно хочешь — сам найди ее. Это не большая проблема, для тебя, только не подставляй мою задницу никуда! У нас есть трудовой договор и пункт 7.1, где жирным шрифтом прописаны обязанности работодателя, — мне становится жалко толстяка, он покрывается потом, нервно дергается, часто дышит. Блядь, я и жалость — это две разные вещи! Но я жалею его, не хочу, чтобы его таскали по судам, как когда-то, если девушка подаст в суд.

Он, сука, непоколебим в своем решении.

В четвертом часу ночи я сваливаю с клуба, в надежде, что завтра все закончится. Она обещала, в конце концов, завтра снять маску и уехать со мной. Завтра!

Завтра — никаких танцев, сразу заберу ее и похуй!

Противная трель телефона будит меня раньше запланированного будильника!

Я ругаюсь матом и смотрю на экран. Халанский.

— Какого хуйя, тебе не спится?

— Не понял? — он ржет в трубку, мне приходиться убирать телефон подальше от уха, чтобы не лопнула барабанная перепонка, Халанский не только начальник безопасности, он друг, товарищ. — Не ты ли кричал, рвал и метал, чтобы я нашел девчонку?

— Нашел?

— Да! Но ты, пиздец как удивишься, когда узнаешь, чья она дочь!

— Чья она дочь? — я оканчательно просыпаюсь.

— Она дочь Стволова!

— Да ну нахуй? Дочь Стволова танцует в клубе?

— Когда к тебе подъехать? Это не телефонный разговор.

— Прямо сейчас! Жду!

Время восемь утра, я поспал от силы часа два. Долго не мог уснуть. Злился сам на себя и на печальные обстоятельства, по которым девушка не со мной. Я даже не знаю ее имени. Сука, надеюсь вскоре все узнаю. Даже если она дочь самого Стволова, похуй. Она моя.

Стволов Петр Михайлович. Его знает весь город. Кто-то уважает, кто-то боится перейти ему дорогу. По разному. Он крупный бизнесмен и очень влиятельный человек в верхушке нашего города, одно время даже хотел податься в политику, но что-то пошло не так, и он передумал. Мы не раз сталкивались с ним на разных мероприятиях, открытиях или семинарах, но наши пути никогда не пересекались. У него свой бизнес, свои дела, у меня свои. Мы в разных сферах. Одного не пойму: как дочь самого Стволова танцует? В клубе? В приват комнате? Как?

Пока принимаю душ, продумываю все варианты. Но к логическому объяснению, почему его дочь танцует приватные танцы, не прихожу. О ней кстати он никогда не говорит и не выводит в свет. Всегда один. Знаю, что жены у него нет, она трагически погибла в автокатастрофе, об этом тогда говорили все. И повторно, с тех пор, он не женился. Разные события начинают всплывать в голове, но нигде не всплывает его дочь. Дочь всем известного Стволова. Странно все это, но я все узнаю.

Одеваюсь не в костюм, как ни странно, хочу джинсы и футболку.

Спускаюсь вниз и вижу там совсем не Халанского, что приводит меня сразу же в нервозное состояние.

Ну нет, совсем нет, желания сейчас говорить с Альбертом Ивановичем, а с его дочкой и подавно. Но оба сидят у нас в гостиной и пьют кофе.

— Доброе утро всем! — Диана тут же откладывает чашку с кофе, поднимается, сверкает и цветет при виде меня. Я разражаюсь еще больше, когда она тянется ко мне и в знак приветствия целует в щеку. Отстраняю.

— Марк, — отцу я первому пожимаю руку, когда подхожу к ним, — я не мог вчера дозвониться, чтобы сказать тебе, что Альберт Иванович приедет.

— Прости отец, я был очень сильно занят, телефон был без звука.

— Кофе будешь? — спрашивает мама.

— У меня очень важный разговор, — говорит отец Дианы, — это не телефонный, поэтому лучшим решением было приехать к вам, — я киваю и пожимаю ему руку.

— Я сам сделаю, сиди, — после того как я здороваюсь с Альбертом Ивановичем, иду на кухню, сам себе наливаю кофе. Диана заходит следом.

— Марк, любимый.

— Диана, прекрати.

— Ты не скучаешь? Столько времени прошло, ты ни разу не позвонил, не написал?

— Зачем?

— Просто спросить, как я?

— Я знаю, что у тебя все прекрасно.

— Не правда. Мне очень плохо без тебя. Марк, милый, — она тянет ко мне руку, я отстраняюсь, — может попробуем?

— Диана! — моей злости нет предела, — я уже сказал и повторятся не буду! Мы не маленькие дети, и у нас ничего не получится!

— Почему? Почему ты так решил? — я слышу дрожь в ее голосе, мне чуток становится ее жалко, но не могу же я женится на ней из-за жалости.

— Потому что Я. ЛЮБЛЮ. ДРУГУЮ.

— Не правда! Ты не можешь так быстро кого-то полюбить!

— Я не стану обсуждать с тобой свою личную жизнь.

— Марк.

— Диана, пожалуйста, — требую грубым голосом, — оставь все свои намерения вернуть меня. Мы с тобой никогда не будем вместе. Никогда. Ты молодая, встретишь еще свою любовь.

— Я тебя люблю! Тебя!

Я даже не смотрю на нее, надоела, тупо шагаю в гостиную, с чашкой кофе на руках.

— Альберт Иванович, — я опускаюсь на диван, рядом с мамой, целую ее в щеку, она мило улыбается и радует меня, — у меня немного времени.

— Придется уделить много времени, — требует старик, — арабы прислали к нам своего юриста, для составления контракта, мы должны быть там, чтобы вместе согласовать все пункты. Как только контракт будет составлен, и обе стороны его одобрят, они вылетят сразу же, для его подписания.

— Я рад, что вы решили остаться в деле. Нам