– Ой, нет! – Она пулей выскочила из-под душа и закуталась в просторное махровое полотенце. – Ты с меня всю кожу сдерешь. Когда ты меня мыл, у меня было такое ощущение, словно я попала под наждачный круг… Знаешь, на котором ножи точат?

Свиридов молча натирал себе спину и грудь.

– Ты плохо трешься, – заключила она, – меня ты тер не так. А ну-ка дай!

Она увлеченно закусила губу и начала с ожесточением натирать ему спину, пока наконец он не сказал:

– Что ты трешь в одном месте, я же скоро стану тонкий, как промокашка… надраишь до дыр.

– Повернись.

Он послушно повернулся.

Она долго смотрела на его усталое мужественное лицо, на широкие мускулистые плечи и крепкие ключицы, на одной из которых алел глубокий свежий шрам. Ее взгляд скользнул ниже, и вдруг она беспомощно, по-детски осела в угол и, зажав мокрую голову руками, заплакала.

– Ну… – протянул Свиридов, – только этого и не хватало. – Он выпрыгнул из ванной и, присев на корточки рядом с ней, погладил девушку по голове: – Успокойся же, господи, Инка. Только два дня знакомы, а ты мне уже второй раз устраиваешь такое, понимаешь, мокрое дело, прости за каламбур. Непорядок.

Инка подняла голову и через силу улыбнулась, а потом пролепетала:

– Мне стало так страшно… Ты не понимаешь, на что я иду. Но когда ты сел рядом, стало спокойно… Это, наверно, потому, что ты спокойный. Иногда слишком спокойный.

– Я? – улыбнулся он. – Да я самый взбалмошный человек на этом свете. Спроси хотя бы у Афанасия.

Он поцеловал ее в приоткрывшиеся навстречу ему губы, и тогда словно вспыхнуло и спеленало их разрядом неотвратимого властного порыва. Она сомкнула руки на его шее, Влад легко подхватил на руки выгнувшееся божественное тело и понес Инну в комнату.

– У тебя горькие губы, – проговорила она…

Фокин пришел в себя оттого, что кто-то с заслуживающей лучшего применения настойчивостью пинал его в бок, время от времени выпуская в атмосферу односложные грубые ругательства.

– Ну хватит, ты! – услышал он чуть поодаль суровый властный голос, в котором мелькали сдержанные аристократические нотки. – Отойди от него.

Он открыл глаза и увидел перед собой строго улыбающееся лицо молодого мужчины лет тридцати, аккуратно выбритого и одетого в стильный светло-серый костюм.

– Мне очень жаль, что все так произошло, – сказал мужчина. – Но вы влезли не в свое дело, дорогой господин… не знаю, как вас по имени-отчеству. Вы проявили замечательное упорство в ситуации, которая вовсе того не требовала. Благодаря вам мы понесли некоторые издержки, которые вы и ваши друзья, без сомнения, не откажетесь возместить.

Фокин поднял голову: у дальней стены на низком диване сидел Константин Макарыч с Наполеоном на руках, а рядом отец Велимир увидел Алену, бледную, как подол ее белого платья. Свиридова, однако, не было, и это наполнило приунывшего было Афанасия чувством относительной уверенности в будущем.

– Мои друзья? – осторожно переспросил он, стараясь вложить в свои слова как можно больше робости и почтительности. – Но я не вижу… простите, а где мой друг Влад?

Мужчина в сером костюме снисходительно улыбнулся.

– Вы блестяще играете испуг, – сказал он. – Значит, мне не придется в вас разочароваться.

Инна была дочерью генерал-майора МВД Александра Сергеевича Кострова, который, как известно, некоторое время возглавлял милицию Ульяновской области. Он и до своего возвышения никогда не был мелкой сошкой, и потому его благосостояние и положение в обществе было безукоризненно и вызывало зависть многих не столь удачливых в жизни людей.

Александр Сергеевич всегда был удивительно удачлив. Во всем, начиная с благозвучного имени-отчества, которое, как известно, носил величайший русский поэт. Он быстро продвигался по службе, внушал доверие начальству и окружающим и потому имел обширные и разносторонние связи и знакомства.

Наконец, он необыкновенно нравился женщинам.

Думаю, не будет откровением сказать, что при словосочетании «генерал-майор МВД» у большинства граждан России возникает устойчивая ассоциация: важный лысый начальственный тип с квадратной челюстью и в грозном форменном мундире, в лучших традициях российской исполнительной власти гаркающий то «Не потеррплю!», то «Ррраззорррю!». Генерал Костров был совершенно иным. Высокий, статный, элегантный, с несколько сомнительным чувством юмора, которое все, однако, находили очаровательным. Любимец подчиненных (!!) и женщин.

Впрочем, стоит сказать, что не все было благополучно в жизни и у этого баловня судьбы.

А именно семья.

От первой жены у него остались чудовищные воспоминания и на голове шрам от сковороды. От второй жены – дочь Инна. С третьей он жил всего несколько лет и успел дать жизнь сыну Саше и совсем еще маленькой дочери Юле. Им генерал, в августе 1998 года вышедший в отставку накануне своего полувекового юбилея, и посвящал большую часть своего свободного времени.

Со старшей дочерью у генерала были прекрасные отношения. Он устроил Инну в лучший вуз в городе, предлагал ей переехать в Москву и брался устроить ее московское будущее. Она отказалась, потому что не привыкла жить одна и вообще панически боялась внешнего мира.

Все кардинально изменилось после того, как отец познакомил Инну с бизнесменом в сфере шоу-бизнеса, выпускником института кинематографии, а ныне блестящим клипмейкером Сергеем Никольским, и не менее блестящим офицером морского спецназа, а до того – чемпионом Европы по тайскому боксу Игорем Маметкуловым.

Оба были весьма эффектные мужчины, оба до чрезвычайности понравились Инне, и ее старый скромный друг Дима Григорьев как-то сразу отошел на второй план.

Неизвестно, какие планы вынашивал генерал, знакомя свою редкостно красивую дочь с этими в высшей степени замечательными людьми, но случилось то, что и должно было случиться – девушка по уши влюбилась в красавца Маметкулова и даже решилась на необыкновенно глупый и опрометчивый поступок: переехала к нему.

Если бы она только могла представить, к каким последствиям приведет этот жест безоглядно влюбленной женщины!

Она полагала, что то время, которое она провела с Игорем, станет счастливейшим в ее жизни, но так не бывает. Ей суждено было снять розовые очки, через которые она до того времени смотрела на жизнь в целом и в особенности на Игоря Маметкулова.

…Никольский, Костров и Маметкулов встретились недаром. Августовский кризис, который для многих высокопоставленных и богатых людей оказался не столь болезнен, перевернул все их жизненные устои. Фирма, которую возглавлял Никольский, чудом удержалась на грани, за которой маячило зловещее слово «банкротство». От этого фирму спасло только вмешательство могущественного и богатого Александра Сергеевича Кострова.