Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По мере развития событий Буш полностью сконцентрировался на ситуации в Ираке и едва ли не стал одержим ею, считая, что «проходит настоящее испытание огнем». Некоторые наблюдатели считали, что он жаждет войны. Буш настаивал, что в сложившейся ситуации компромисс невозможен: по его мнению, Саддам должен с позором покинуть Кувейт без каких-либо условий, понеся за свою агрессию максимальное унижение. Кроме того, усиливались опасения, что Ирак создаст примитивную атомную бомбу, и в дальнейшем это усложнит силовое решение. К тому же постоянные сообщения о зверствах, творимых иракскими войсками в Кувейте, приводили Буша в подлинную ярость. Тем временем его военные советники пришли к выводу, что война против иракской армии может быть легко выиграна – как выразился сам Буш, «мы надерем Саддаму задницу». Влиятельный сторонник военной операции, конгрессмен-демократ Лес Аспин, возглавлявший комитет по делам вооруженных сил в палате представителей, публично объявил, что «шансы на скорую победу чрезвычайно велики», предположив, что общее число потерь среди американцев составит 3–5 тысяч человек, включая 500–1000 погибших[336].
Саддам Хусейн явно убедился, что война была неизбежной, а унизительное отступление для него равносильно «самоубийству». В связи с этим он заявил, что Буш блефует, и отказался вывести войска из Кувейта. Нарастающее ощущение беспомощной неизбежности присутствовало и в Вашингтоне: казалось, Соединенные Штаты уже не в силах отказаться от дорогостоящей и все более масштабной военной операции, за два месяца до этого единолично инициированной президентом. Заручившись согласием Конгресса, Буш провозгласил, что грядущая победа станет «великим предвестником нового мирового порядка», и начал военные действия безлунной ночью 16 января 1991 года, за несколько дней до запланированных в Вашингтоне массовых антивоенных демонстраций[337].
При обсуждении итогов и уроков Войны в Заливе часто звучал вывод, что она продемонстрировала, как выразился один из аналитиков, «революционный потенциал новых технологий» или же действенную «мощь согласованности и синхронности». В то же время основной урок этой войны, похоже, заключается в легкости победы над врагом, который имеет мало представления об эффективной системе обороны, стратегии, тактике, планировании, поддержании боевого духа или командовании. На поверку сколько-нибудь существенных признаков того, что иракское руководство уделяло серьезное внимание выработке целостной эффективной стратегии, не обнаружилось. Видимо, иракцы не утруждали себя и особыми размышлениями о возможных действиях противника, оставив без прикрытия свой правый фланг, растянувшийся на сотни миль[338].
Саддам грозился устроить «мать всех сражений», но вместо этого его войска вместе с командирами продемонстрировали мать всех поражений. Похоже, что многие офицеры бросили свои части в самом начале кампании, оставив жалких солдат на произвол судьбы. Но тот факт, что командование иракской армии явно не имело четкого представления о том, как противостоять противнику, оказался, по-видимому, лучшим исходом для всех. Наиболее популярной у иракцев «тактикой» было окопаться на почтительной дистанции от потенциальных целей бомбардировок и дожидаться там благоприятной возможности сдаться в плен. Несколько сражений, организованных танковыми силами Республиканской гвардии Ирака, были короткими (не более 75 минут) и продемонстрировали недостаток внятного мышления у иракского командования, поскольку эти бои происходили слишком далеко на юге, что позволило основным силам американского наступления совершить фланговый обход танковых частей с севера. По словам генерал-майора Барри Р. Маккефри из 24-й пехотной дивизии, эта война напоминала «футбольный матч команды восьмого дивизиона с клубом премьер-лиги». Или, как сказал один американский морской пехотинец, «боевые навыки иракцев заслуживают единицы по десятибалльной шкале»[339].
Подлинным реальным достижением вооруженных сил США в Войне в Заливе, скорее всего, был тот способ, который позволил нанести поражение жалкому и напуганному, но при этом хорошо вооруженному противнику, отделавшемуся небольшими потерями. Судя по всему, во всех сражениях на земле и в воздухе в Кувейте и на юге Ирака погибло лишь несколько тысяч иракцев. Вероятно, главный военный урок кампании в Персидском заливе заключался в том, что «массовые жертвы не есть признак эффективного ведения войны», как выразился по этому поводу Джон Хейденрич[340].
Сдерживание и устрашение Ирака после Войны в Заливе (1991–2003)
Однако последствия победы в Войне в Заливе оказались хлопотными. Буш и американская пропаганда спровоцировали выступление врагов Саддама внутри Ирака – курдов на севере страны и шиитов на юге. Воспользовавшись благоприятным моментом, они восстали в надежде на поддержку победивших американцев. Но Буш, даже несмотря на торжественное заявление, что Америка наконец преодолела «вьетнамский синдром», снова руководствовался подобными опасениями: когда жалкие защитники Ирака покинули свои разрушенные бомбами укрытия, президент США отказался от интервенции с целью поимки Саддама или помощи мятежникам, дабы не втягивать американских солдат в затяжной конфликт, подобный войне во Вьетнаме[341]. Поскольку Соединенные Штаты заняли позицию стороннего наблюдателя, остатки армии Саддама жестоко подавили восставших, что спровоцировало масштабное и получившее большую публичную огласку бегство перепуганных курдов в Турцию (или прилегающие к ней территории), которая является важным союзником НАТО. Тем временем Саддам Хусейн непоколебимо продолжал контролировать власть в Ираке, что совершенно шло вразрез с уверенными прогнозами большинства аналитиков, предрекавших скорое падение его режима[342].
В итоге ситуация потребовала от американской администрации определенных действий. Для того чтобы помочь Турции, которую осаждали беженцы, американцы создали для курдов на севере Ирака зону безопасности, а также установили на юге страны бесполетную зону, чтобы помочь шиитам[343]. На протяжении последующих 12 лет ценой значительных затрат США, время от времени поддерживаемые союзниками, продолжали кампанию точечных бомбардировок, направленных на то, чтобы изнурить и запугать иракский режим, а также для сохранения бесполетных зон.
Кроме того, применялись экономические санкции. До войны их целью было вынудить Ирак к уходу из Кувейта. Однако в ходе войны и после ее окончания США и ООН существенно повысили требования, необходимые для снятия санкций: теперь Ираку нужно было выплатить репарации. Кроме того, инициаторы этих мер настаивали, что Ирак