Но больше всего впечатлил огромный, сверкавший боками из нержавеющей стали бак, герметичную крышку которого венчал манометр с погнутой ножкой. Такую штуку на коленке не соберешь, ее точно на заказ делали.

— По серийным номерам проверить надо, — подсказал я, но Ян лишь отмахнулся.

Опустившись на корточки, он склонился к распростертой на полу хозяйке подпольной лаборатории и расстегнул застежку закрывавшей ее лицо резиновой маски.

— Марина Болт, урожденная Оршун. Магистр прикладной алхимии, — уверенно объявил Навин, стягивая перчатки.

Я присмотрелся к покойнице и невольно поежился. Мертвецов много разных видел, но контраст не тронутого огнем лица и обгорелого тела оказался жутковатым.

— Жизненный пусть магистра алхимии должен отличаться изрядной извилистостью, чтобы закончиться подобным образом.

— А? — обернулся ко мне Ян. — Нет, все просто. Связалась не с тем человеком и покатилась по наклонной. Несколько лет назад они с мужем перебрались в Нову, ориентировок о ее возвращении через нас не проходило.

— Ориентировок? Такая важная персона?

— Навела в свое время шороху. Это еще до тебя было.

— Понятно, — кивнул я, достал подаренную Анной гильотину для сигар и утопил кнопку. Воткнул выскочивший из боковины клинок в одну из убранных к стене коробок, и загнутый на манер кошачьего когтя нож легко справился с гофрированным картоном.

Отогнув взрезанную крышку, я выудил из дыры жестяную баночку, бока которой бугрились выпуклыми алхимическими формулами, и присвистнул от удивления.

Бензин!

Три унции чистого бензина! А ведь их в стандартной коробке двадцать штук! И коробок здесь…

— Ты только глянь! — окликнул я Навина.

Ян повертел в руках баночку и аккуратно поставил ее на край стола.

— Дойди туда огонь, от здания только стены и остались бы, — решил он.

Бензин наряду с керосином являлся одним из наиболее нестабильных реагентов и в качестве катализатора вызывал воспламенение большинства созданных с помощью алхимии веществ. А сам по себе вспыхивал даже при контакте с воздухом. Три унции — это уже немало, хранить же сразу столько банок в одной лаборатории не стал бы ни один здравомыслящий алхимик. Только от большой нужды.

Вскрыв оставшиеся коробки, я помимо бензина обнаружил бутыли с кислотой, пакеты с фосфором и еще какие-то немаркированные сосуды.

— Что же они собирались здесь варить? — задумался Навин, ознакомившись с моими находками. Он принюхался к вытекшей из ванны жиже, чихнул и предположил: — Надеюсь, не пироксилин?

— Сплюнь! — потребовал я. По сравнению этой гадостью обнаруженный нами бензин был не опасней детских шутих.

Слишком уж пироксилин нестабилен. Для самопроизвольной детонации хватало и одного грана, а при сборке взрывного устройства взрывчатки требовалось куда как больше. Чуть не выдержал формулу — и привет!

Ян три раза сплюнул через левое плечо, подошел к двери и крикнул:

— Артур! — а когда парень отозвался, попросил: — Скажи лейтенанту, что они больше не нужны. И свяжись с дежурным, пусть алхимика пришлют.

— Как думаешь, это Марина вызывала ту сущность со склада?

— Не знаю, — покачал головой Навин. — Даже не знаю. Могла — это точно, образования бы хватило. Но наверняка теперь уже не скажешь. Чуть-чуть не успели.

— Не успели… — пробормотал я, развернулся в дверях и взглянул на разгром со стороны. Что-то не давало покоя и зудело, будто комар над ухом. Что-то было неправильно.

Недопитая бутылка пива и окурки у ворот? Чьи они?

Здесь был кто-то еще или это наша мертвая дамочка отдыхала?

Папиросы и пиво? Сомневаюсь, очень сомневаюсь…

— Ян, ты ее вещи видишь? — спросил я сослуживца.

Навин посмотрел по сторонам, после заглянул под стол и снял подвешенную на крючок сумку. Я заглянул внутрь и не особо удивился, обнаружив там мундштук и портсигар, полный тоненьких дамских сигареток с ароматом ментола.

Итак, папиросы не ее. А поскольку нормальные люди не имеют обыкновения оставлять недопитое пиво, сложившаяся ситуация несколько напрягала. Другого выхода со склада нет, спрятаться здесь негде. Успел выйти на улицу до нашего приезда?

А почему бы и нет? И не такие совпадения случаются.

— Артур! — крикнул я.

— Да? — отозвался с улицы парень.

— Если кого увидишь, немедленно задержи!

— Так точно!

— Думаешь, супруг ее вернуться может? — спросил Ян, изучая найденные в сумочке документы. — Сомневаюсь, Болт — жулик ушлый, неприятности нюхом чует.

— А Марина, она ведь опытным алхимиком была?

— Более чем.

— И оборудование качественное, — постучал я по баку из нержавейки. — Так почему рвануло?

— Увидела нас и запаниковала?

— Сомневаюсь.

Пересилив отвращение, я присел рядом с телом, какое-то время его осматривал, а потом подозвал Яна:

— Посмотри! Что у нее в руке?

Навин вновь надел перчатки, отогнул один из обгоревших пальцев покойницы и хмыкнул:

— Похоже на расколовшуюся пробирку.

— Запаниковала, говоришь? — Я поднялся на ноги и указал на стол. — Смотри, с этой стороны полно битого стекла, а с этой чисто. Будто не оборудование рвануло, а взрывная волна со стороны шла.

Ян встал на мое место, задумчиво покачал головой, а потом вдруг отошел к печке и сунул руку в ее закопченное нутро. Покопался там и выудил развороченную жестянку из-под бензина.

— Не самый приятный способ самоубийства, — озадаченно пробормотал он.

— И не говори.

Картинка не складывалась. Магистр алхимии лучше кого-либо другого знает, сколь незавидна участь сгорающего заживо человека. Стала бы она в здравом уме прибегать к столь экстравагантному способу замести следы незаконной деятельности? Сомневаюсь.

Но если банку с бензином в печь кинул кто-то другой, то куда он подевался? Как умудрился проскочить мимо нас?

Яну, судя по всему, пришла та же самая мысль, и он принялся внимательно изучать стены и пол.

— Смотри, — окликнул я его и указал на хлопья невесомого пепла, скопившиеся в углу.

Навин стянул резиновую перчатку, провел там ладонью и выпрямился.

— Сквозняк, — объявил он.

Я приложил палец к губам и выбежал на улицу.

— Вызывай подкрепление, — попросил Артура, — пусть полностью оцепят это строение. И открой багажник.

Прихватив с собой штуцер, монтировку и фонарь, я вернулся на склад и передал оружие Яну.

— Вскрываем? — уточнил тот, заметно нервничая.