Я замерла, вглядываясь в лицо Яромира.

- Я этого не хотел, – прошептал он, бледнея.

- Они с ним в сговоре, тебе не стоит ее жалеть, – холодно произнесла я, хотя сама понимала, что Моника лишь жертва закрутившихся вокруг нее интриг. Ну и пусть, Яреку совсем не обязательно об этом знать.

- Ты должна мне все рассказать, – вглядываясь куда-то в себя, произнес он.

- Пожалуйте к столу, – не замечая нашего смятения, широким жестом пригласил Марусь.

Я позвала всю челядь отобедать. Наши воины уже сидели за длинным, накрытым льняной скатертью столом. Здесь у нас столы не делали ступенями, за трапезой все равны. И мне это было больше по душе, чем крульская щепетильность. Жаркое, похлебки, караваи, блестящие грибочки и хрустящая капустка, по кружкам лилось пенистое пиво. Как я ждала этого застолья. И вот эта Банькова мне опять все испортила, сумела навредить даже на расстоянии. Меня душила злость, а Ярек задумчиво ел, разглядывая маслянную лампы. Ну отчего он переживает, если она ему безразлична, как он утверждал, отчего побледнел, как полотно, зачем ему знать подробности ее соблазнения Матеем? Да я точно ничего и не знаю.

- За здравие моей жены и вашей хозяйки, – вдруг поднялся Яромир с кружкой в руках. – В Ковалях сидит самозванец, по вашему берегу такой же ходил, вам ли не понять – чем это грозит. Я Яромир Ковальский, а это моя единственная законная жена, – муж положил мне руку на плечо, даже через ткань я почувствовала жар его ладони.

- За здравие хозяйки! – подхватил Богдан, и здравицы полетели с одного конца комнаты на другой.

Глаза уже слипались, но я упорно боролась со сном, не желая вставать из-за стола. Ведь если я поднимусь, пир закончится, и мы останемся с Яреком вдвоем, и мне придется все ему рассказать.

- Ой, моя женка носом клюет, гостюшки дорогие, можете пировать, а мы пойдем в опочивальню, – нанес удар по моему упрямству Яромир.

Мы в молчании прошли в натопленную спальню. Муж затворил дверь и обнял меня:

- Да, не буду я тебя ни о чем спрашивать, – смешно боднул он, коснувшись лбом лба. – И так все понял, я у тебя догадливый.

- Ты расстроен, – сухо произнесла я.

- Я сгубил ее, но не хотел этого, я правда этого не хотел! – он отошел от меня, обхватывая голову руками.

- Послушай, даже, если она думала, что самозванец, это ты и она не в сговоре с ним, то все равно – она легла с чужим мужем. Слышишь – с чужим, и знала об этом, она видела, как мне плохо, как я тоскую без тебя, и все равно пошла на это. Ты можешь возразить – любовь самолюбива и не думает о чувствах других, может и так. Но мы перед ней ни в чем не виноваты, мы искупили свою вину, заплатив дорогой ценой. И ты не должен себя корить, – я говорила горячо, страстно, я убеждала не только Яромира, но и себя.

- Что бы я делал, если бы не встретил тебя? – прижал меня к себе Яромир.

Мы стояли, обнявшись, и слушали биение сердец друг друга.

Ночью, лежа в объятьях мужа, я снова пыталась вспомнить свой первый подъем на башню. Как же там было? Снова в ушах зазвучали слова Граськи: «Ах, госпожа, как сейчас чудно в лесу цветут пролески, все синее, точно ковер кто простелил». И мои слова: «Завтра надо сходить прогуляться». «А мы с девчонками сейчас на башню лазили смотреть, там такая красотища! Голова кругом идет. Только вы уж пану Казимиру нас не выдавайте, а то браниться станет». И я соблазняюсь цветами и лезу по крутой лестнице наверх, вот открытая площадка, окаймленная зубьями стены с бойницами, а дальше... Ну же, Янина, вспоминай! Я подхожу к южной стене, смотрю вдаль и… и вижу деревья, утопающие в синем ковре цветов, слышу оглушительные трели птиц, вдыхаю насыщенный влагой после дождя воздух. Весна. Хорошо!

- А я думаю, куда мой вороненок сбежал, а он, похоже, здесь гнездо решил себе свить.

Оборачиваюсь. За мной появляется Яромир. Мой муж со мной на башне, а не внизу у запруды!

- Иди посмотри, здесь так красиво. Лес синий! – я тяну его за рукав.

Он приобнимает меня, задумчиво глядя на запруду.

- Там нужен мост, негоже, что к лесу приходится так далеко обходить. Мост с перилами, чтобы не упасть в омут.

- Прикажи, пусть построят, – улыбаюсь я, греясь в его руках.

- Отец упирается: вдруг война, лишний подступ к замку, а еще говорит, что при весеннем разливе там сильно прибывает вода, мол, мост будет смывать, – Яромир вздыхает.

- Ну, может он прав, – замечаю осторожно.

- Ничего не прав! – сразу горячится Ярек. – Если вбить сваи, мост никуда не денется. А враги и так смогут навести здесь переправу в течение нескольких часов. Что нам дадут несколько часов? Да и надо ли врага так близко подпускать? Я уже накидал чертеж, как вернусь, обязательно построю.

- Что значит – вернусь? – я разворачиваюсь и заглядываю мужу в глаза.

- Янина, мне надо уехать, ненадолго, а может и чуть подольше… так надо, чтобы не допустить врага под стены Ковалей.

- Уехать? Ты уедешь? – и весна меркнет, краски выцветают. – Куда?

- В Лесоградье. Король посылает меня на переговоры.

- Почему тебя, ты еще молод, на переговоры должны ехать седые мужи…

- Ты, моя жена, тоже не веришь, что я справлюсь? – он обиженно отворачивается, глядя на цветущий лес.

- Я верю, Яречек, верю, ты справишься, но как же я? – тоже отворачиваюсь, рассматривая колокольню Ковалей.

 Теперь мы смотрим в разные стороны.

- Ты будешь меня ждать, а потом я вернусь. У нас родится малыш и я построю мост.

- Но ведь можно же сейчас строить мост и обзавестись ребенком и не одним. Не уезжай, Ярек, попроси короля послать другого, – разворачиваюсь, хватаю его за отворот жупана.

- Янина, ты будешь ждать меня? – поднимает он мой подбородок и заглядывает в глаза.

- Буду, я очень буду тебя ждать.

А потом он уехал. Его позвал долг перед страной, жажда приключений и желание доказать, что он может… а я осталась один на один со своим одиночеством.

Но, получается – Яромир не был с Моникой у запруды, он уехал! А кого же я видела под ивой и самое главное – когда? Я должна вспомнить, и именно сейчас.

И образ всплыл, вышел из глубин сознания яркой вспышкой. Я видела Яромира и Монику, но не три года назад, а этим летом! Вскакиваю на кровати, не в силах унять переполняющие меня чувства, это было прошедшим летом, а, значит, это был уже не мой Яромир, а Матей, принявший его облик. Мой Ярек здесь ни при чем.

Я часто поднималась на башню, вспоминая то прощание, разглядывая запруду, где когда-нибудь будет мост. Это знала Граська, я делилась с ней, как с подругой, а она передавала Баньковым. И Моника привела самозванца под иву. Наверное, предложила прогуляться по знакомым местам. Ведь именно там мой Яромир ее поцеловал. Возможно, Матей не хотел идти, опасаясь выдать себя раньше времени, но Моника сказала, что этот укромный уголок из замка не виден, да и врасплох застать никто не сможет, моста же нет. Зачем она повела его туда? Романтично вспомнить прошлое? Нет, она хотела, чтобы я увидела их, хотела насладиться победой над соперницей, дать мне понять, что теперь он ее, а не мой.