— Да. Что произошло?

— Она погибла, — упавшим голосом сказал он.

Я взглянул на Хенрика Тиллера. Тот кивнул головой, показывая на какое-то место поблизости.

— Кого ты имеешь в виду? — спросил я.

Он опять кивнул.

Я повернулся и увидел ее. Она лежала на спине, в красном платье. Рядом стояла черная медицинская укладка. Кислородная маска валялась в грязи. Я подбежал, присел на корточки.

— Сив? — сказал я и только теперь увидел, что одна ее нога сломана и вывернута под прямым углом. На бедрах, икрах, плечах чернели кровоподтеки, порванное платье открывало грудь. Минуту-другую я сидел не шевелясь, смотрел на нее с таким ощущением, словно внезапно угодил в глубокий туннель. Все звуки, голоса, рокот моторов, вой сирен смолкли. Не может быть, это не Сив, твердил я себе, глядя ей в лицо. На носу, на щеках проступили веснушки. Я перевел взгляд на босую ногу. На ней виднелась ссадина. Мне нравились ее ноги. Маленькие, изящные, пожалуй, единственное в ней по-настоящему маленькое и изящное, и, на мой взгляд, именно такие, какими должны быть женские ножки. А сейчас жизнь из них ушла. Я повторял себе, что это она, Сив, что я смотрю на нее. Думал о том, что собирался заехать к ней, мы бы проговорили всю ночь, ведь как раз нынче вечером и ночью я бы постарался убедить ее, что ей нужно непременно переехать на Мелё, где мы построим себе дом, большой, красивый, наверху, возле крепости, поодаль от других. Заведем ребятишек и будем счастливы. Я брошу пить, и скандалить, и делать глупости. Мы же замечательно подходим друг другу, и я знал, как поступить с усадьбой, которую предстоит отстроить заново, она станет более удобной и практичной, чем старая допотопная развалюха. Вот чем я займусь, обоснуюсь на земле, остепенюсь, а все прочее, что толкало тебя на скверные поступки, заставляло снова и снова позориться на виду у всего города, все это никуда не исчезнет, но будет тихо-спокойно лежать, потому что ты заживешь по-другому, ко всему этому я за много лет привык, но смириться так и не сумел, не с кем было поделиться, вот что плохо-то, я — Весы, а Весы стремятся к гармонии и равновесию, каждому, кто мало-мальски разбирается в звездах, это известно, а ты была Скорпионом, которому необходимы Весы, мы двое нужны друг другу — так что же ты делаешь здесь, в обломках дома Стейна Уве Санна, доброжелательного полицейского, которого ты снова и снова унижала, а он и не догадывался?

Я тронул ее лицо. Холодное. Отдернул руку. Стейн Уве открыл ее сумочку, покопался в содержимом. Что-то нашел и вытащил.

Ее обручальное кольцо.

— Она его носила, Видишь?

— Пойдем, а? — попросил Тиллер.

Стейн Уве посмотрел на умершую.

— Она беременна, — прошептал он. — У нее будет ребенок. Мой ребенок.

Я встал.

— Что ты сказал?

Он обернулся ко мне.

— У нее будет ребенок, от меня, — пробормотал он и вдруг не выдержал, точно с цепи сорвался, бросился к ней, оттолкнул меня, упал подле нее на колени, прикрыл ей рваным платьем грудь. Потом взял ее руку, поднял, надел на безымянный палец обручальное кольцо. Наклонился, прижал ее руку к лицу, стал целовать. Да-да, осыпал эту руку поцелуями и повторял ее имя, снова и снова. Я смотрел на Сив, на ее впалый живот. Потом отошел к Тиллеру.

— Тебе что-то нужно? — спросил он.

Я долго молчал. Стейн Уве по-прежнему сидел, держа руку Сив. Я понятия не имел, что делать.

— Ты не знаешь, кто отец? — спросил Тиллер.

— Стейн Уве думает, ребенок его.

Тиллер посмотрел на меня, и взгляд его говорил, что ему хорошо известно, как много в мире всякой мерзости, но он не перестает удивляться такому положению вещей.

— Гроб несут, — сказал Тиллер Стейну Уве.

— Нет, пускай подождут, еще не пора, — тихо проговорил Стейн Уве и принялся счищать застывшую глину с ее рук, бедер, щиколоток. Попробовал отряхнуть платье. Я еще раз глянул на Сив, отвернулся и медленно побрел прочь от Стейна Уве и Тиллера.

Стейн Уве встал, окликнул меня:

— Ты что, уходишь?

— Да, ухожу, — на ходу сказал я.

Он догнал меня, схватил за плечо, пытаясь остановить.

— Роберт, не уходи! — Ему не хотелось оставаться тут одному. Потому он и старался меня задержать.

Я высвободился, увязая в грязи, дошел до края оползня, вылез на тропинку, раздвинул толпу и зашагал к дороге. Еще раз оглянулся назад, посмотрел на оползень. Стейну Уве что-то вкололи, и он опять пытался отделаться от Тиллера. Больше я не оборачивался, не знаю, что было дальше, я так еще и не смог съездить потолковать с ним. Мне совершенно не нравится вся эта ложь, с которой ему приходилось мириться, не по душе, что об этом знал весь город. Нет, он такого не заслуживал. Я услышал внизу, на оползне, чей-то крик, выбрался на дорогу и направился вниз, к Нурдре-гате. Прошел мимо «Брейдаблика», не отрывая глаз от асфальта. Обогнул поворот, миновал дом Хуго и Бетти, отметив краем глаза, что грузовичок на месте, возле гаража. Бетти скребла граблями газон. Остановилась, посмотрела на меня, окликнула по имени. Я продолжал идти. Мимоходом углядел, что на кухне кто-то есть. Вроде бы Хуго. Сидит, склонясь над столом. Все-таки едва ли он. Но я не ошибся, это действительно был Хуго.

— Роберт! Куда ты? — крикнула Бетти. Выбежала за калитку, почему-то с бутылкой инсектицида в руках.

А я шагал, не поднимая глаз, мимо автобусной остановки, вышел на Главную улицу, пересек ее, остановился на углу возле Кредитной кассы. Дальше не пошел. Теперь, сказал я себе, ты от всего откажешься. И примешь все, что будет. Плохое и хорошее не существуют по отдельности, они всегда перемешаны. Я оперся рукой о фонарный столб. Никакой жалости к себе быть не должно. Нет, просто жизнь временами наносит удары. И это один из многих, какие получают люди вроде тебя, подумалось мне.

Я поднял глаза. Перед «Экспертом» стоял Ян Туре.

— Минутка найдется? — спросил он.

Я покачал головой, глядя в сторону.

— Брат твой хочет кое-что тебе показать.

Оттолкнувшись от столба, я двинул к «Эксперту», все тело словно налилось свинцовой тяжестью. Открыл дверь. В глубине у прилавка стоял Юнни с дистанционным пультом в руке. Вид у него был довольный.

— Получил работу? — спросил я.

Он знаками показал, что, наверно, да.

— Ты в Йёрстаде был? — поинтересовался Ян Туре.

Я сказал, что дорогу перекрыли, но усадьбу, как я понимаю, смыло.

Ян Туре повернулся к телевизорам, взял пульт, включил видеоканал. Взял другой пульт, перемотал и нажал «воспроизведение». На экранах возникла Квенна. Мы были в вертолете.

— НГРТ передавало нынче после обеда, — пояснил Ян Туре.

Это был репортаж из Мелхуса, о паводке. Журналист говорил, что район вокруг Мелхуса — один из тех, какие сильнее всего пострадали от разлива. Вертолет летел над Квенной к верховью долины. Вот то место, где река сужалась и вода обрушивалась в стремнину между горами, потом она вновь разливалась тихим озером, на поверхности которого плавал всякий мусор. Я увидел Лиен — ближние к реке дома стояли в воде. Кругом ни души. Вертолет шел вдоль правого берега, на экране появился Вассхёуг. Бычки на участке возле аллеи. Во дворе новые вассхёуговские автомобили и сам Вассхёуг, смотрит вверх. Усадьба скрылась из виду, вертолет продолжал путь на север над широкой долиной. Дорога. В нескольких местах размытая. Автобусная остановка возле Брекке. Пилот развернулся и прошел над Мелё.