Обхватив ноги девушки, Хранитель Звезд вскинул голову и, посмотрев Диане в лицо, мягко сказал:

— Красавица, если мы с тобой займемся любовью, ты тоже испачкаешься. Ты уверена, что хочешь этого?

Он ожидал, что эта прекрасная и в то же время умная женщина уловит двусмысленность его слов. Он спрашивал, не почувствует ли она себя грязной потому, что вообще занялась с ним любовью.

Любовью с индейцем.

Он надеялся: она скажет «нет», надеялся, что она заверит его — любовь ее не испачкает. Что ни один из них не станет грязен. Что ничем нельзя осквернить близость двоих, любящих друг друга…

К несчастью, Диана была слишком взволнована, она нервничала так, что не уловила смысла его вопроса. Она лишь понимала, что вся горит от предвкушения той секунды, когда очутится в его руках. Она хочет ощутить его объятия, хочет, чтобы он любил ее. И ничего больше знать не хочет.

— Это не важно, — хрипло пробормотала она. — Не важно, насколько ты грязен. И не важно, что я испачкаюсь.

И после этих слов фиалковые глаза Дианы потемнели, став пурпурными, и ее веки с густыми ресницами опустились. А потому она и не видела, как темные глаза Хранителя Звезд на мгновение затуманила боль и как потом в них вспыхнула холодная ярость.

Пальцы индейца резко сжали ее тело, он грубо дернул девушку, заставив ее опуститься перед собой на колени. Диана раскрыла глаза, и у нее перехватило дыхание. Ни на мгновение не оставлявшие ее страх и очарование стали еще сильнее; она смущенно и нервно смотрела на индейца. Внезапно он отпустил ее.

— Распусти для меня волосы, Красавица, — приказал он.

Диана немедленно исполнила приказ. Она неловко расстегнула гладкую серебряную заколку и встряхнула головой, чтобы ее длинные локоны рассыпались по плечам и спине. Она ждала каких-нибудь слов, но Хранитель Звезд молчал.

— Мы… у нас волосы одного цвета, — пробормотала она, от волнения едва понимая, что говорит.

Хранитель Звезд коснулся длинных шелковистых прядей и произнес:

— Но не одинаковый цвет кожи, а, Красавица?

— Да, — без колебаний ответила она, отводя глаза от его испытующего взгляда и бесстыдно разглядывая обнаженный торс и вылепленные плечи. — Да. Ты такой темный, а я… я…

— Такая белая, — закончил он за нее, и его глаза похолодели, став отстраненными. — Такая безупречно, целомудренно белая.

Диана посмотрела на него. Она хотела что-то сказать, но умолкла, потому что Хранитель Звезд начал ловко расстегивать на ней блузку, объясняя при этом, как именно он хотел бы любить ее. Диану пугали звуки низкого, монотонного голоса… он говорил о потрясающих, запретных вещах, которые они могли бы проделать вместе… Лицо Дианы запылало, когда Хранитель Звезд сообщил, что хотел бы обнять, касаться, видеть, пробовать каждый безупречно белый лоскуток ее шелковистой кожи. По ее спине пробежали мурашки, когда он предупредил ее, что еще до конца этой ночи его темнокожее дикарское тело овладеет полностью и до конца ее телом.

— Это грязное, маслянистое темное тело будет лежать на тебе, — сказал он, расстегивая пуговку за пуговкой, — и над тобой… — Он распахнул блузку. — И в тебе, Красавица. Я проникну в самую глубь тебя.

Он посмотрел ей в глаза. В его темном, пронизывающем взоре Диана увидела смесь страсти и ненависти. Там была нежность и жестокость. Трогательное поклонение и угрожающая враждебность.

Диане было ясно, что этот темнокожий неотразимый индеец, намеревавшийся одарить ее горячей страстью здесь, в освещенном костром вигваме, в резервации, расположенной на берегу широкой Уинд-Ривер, совсем не любил ее. Он желал ее, но не восхищался ею.

Но в этот момент все казалось не важным. С первой минуты, когда Диана увидела его в горячих сумерках Денвера прижавшимся к прутьям огромной клетки, ее влекла к нему эротическая сила, которую он таинственным образом излучал.

Диана желала его. Это было самое примитивное чувство. Она хотела его тогда, в Денвере; она хотела его сейчас. Ее тело стремилось к его телу со звериной голодной страстью, которую Диана не в состоянии была понять, с которой она не могла справиться. И страсть эта не иссякала…

— Что, несколько секунд на раздумье, а, Красавица? — спросил Хранитель Звезд.

— Нет, — решительно ответила девушка. — Ни секунды раздумий, Чудовище.

— Чего ты хочешь от меня? Скажи мне, Красавица. Скажи мне.

— Я хочу, чтобы ты любил меня, — ответила она. — И я хочу ответить тебе любовью, как сумею.

В его глазах при этом признании снова вспыхнул огонь. Низким, ровным голосом он произнес:

— Бог мой, ты действительно чудесна и необычна, Красавица. Необычна. Мне хотелось коснуться тебя с той самой минуты, когда я впервые тебя увидел. — Его пальцы гладили ее шею, чуть нажимая на ту точку, где отчаянно колотился пульс. — Ты помнишь, когда я в первый раз увидел тебя?

— Да, — задыхаясь, прошептала она. А он снимал расстегнутую блузку с ее плеч…

— Ты подошла к моей клетке, одна, в сумерках. Ты была в белой блузке, в узких замшевых штанах, в мокасинах, а твои волосы были распущены, как сейчас. Я потянулся к тебе, и ты закричала от страха.

Рука Хранителя Звезд спустилась ниже, к груди. Он прижал раскрытую ладонь к мягкому телу.

— Я помню… — шепнула она, нервно вздыхая.

— Но ты возвращалась снова и снова, — сказал он тихо. — Почему?

— Потому что… я не могла удержаться, — призналась она едва слышно.

— Ты мучила меня, Красавица, — продолжал он, говоря очень медленно и с отсутствующим видом лаская холмик ее груди. — Однажды ночью ты даже пришла в одной сорочке, чтобы поиздеваться надо мной.

— На мне был халат, — защищаясь, возразила Диана.

— Но я отчетливо видел все твое бледное тело. — Он посмотрел ей в глаза. — Тебя в ту ночь спасли лишь прутья моей клетки.

— Я знаю, — сказала она, вспоминая ту ночь. — Я думала, ты спишь, а ты наблюдал за мной.

— Да, наблюдал, — спокойно согласился он, лаская Диану и нежно касаясь ее кожи. — Я и теперь вижу, как ветер развевает твои волосы, а ночная сорочка прилипает к… к… — Он умолк. Лицо внезапно словно окаменело. — И ты жестоко терзала меня, явившись к клетке со своим любовником, а я…

— Нет, — перебила его Диана, — нет, ты ошибаешься. Я…

— Поцелуй меня, Красавица, — приказал он, в его глазах снова смешались огонь и лед, а пальцы вдруг утратили нежность.

Диана словно захлебнулась, когда он нетерпеливо и резко прижал ее к себе. Наклонившись, он впился в ее рот своими чувственными губами. И поцелуй был таким стремительным и властным, что Диане почудилось, будто на ее губах теперь навсегда останется его след.

Он заставил ее губы раскрыться, его язык мгновенно проник внутрь, отыскав язык Дианы. Девушку облило огнем, когда искусный индеец стал проделывать с ее ртом нечто невероятное и возбуждающее…