мне и сжал плечи ладонями, заговорив быстро и тихо, только для меня, — от твоего ответа зависит дальнейшее развитие событий. Чем эта с-с… этот эльф угрожает тебе?

Довериться или нет? Могу ли я доверять ему? Я знаю его всего несколько дней, но Риаган не прекращал искать, не побоялся прийти сюда и напасть на главнокомандующего Золотой долиной — ради меня.

Возможно, я наивная дура и пожалею об этом, но, до боли зажмурив глаза и втянув голову в плечи, прошептала правду:

— Я Есения Кейсад…

— Тьма! — не обозначение моего дома — ругательство, истинно маговское. — Тогда не похищение…

Не поняв последней фразы, да и реакции Риагана в целом, я распахнула ресницы, вскинула голову и во все глаза посмотрела в его сосредоточенное, судорожно ищущее решение лицо.

— Риаган, — прошептала испуганно и непонимающе.

— Остроухого нельзя оставлять в живых, — вглядываясь в мои глаза, проговорил он так, словно слова предназначались не для меня.

— Его нельзя убивать, — вставила торопливо, сжав его широкие запястья подрагивающими пальцами, — за него будет мстить вся Долина.

— Знаю, — некромант стиснул зубы и успокаивающе погладил мои плечи, — разберусь, малыш. С ним я разберусь, но сейчас нужно что-то, что гарантирует твою безопасность хотя бы на время… Что-то, против чего не сможет пойти этот эльфийский выродок!

Никогда не думала, что увижу испуганного некроманта. Все знают, эти маги славятся повышенным самомнением, обоснованной уверенностью и чрезмерной гордостью. Говорят, они даже умирая самодовольно ухмыляются, словно идут в объятья Смерти по своему желанию и исключительно на своих условиях. У всего магического мира есть забава — испугай некроманта и попробуй не умри после этого.

А тут…

Риаган боялся, но в его мерцающих, сейчас особенно тёмных глазах я видела страх не за себя, а за меня… Он искал решение, судорожно просчитывал возможности и варианты, пытался понять, что нам делать дальше, не желал и не собирался сдаваться, но страх… я видела его отчётливо.

Вдруг мужчина чуть повернул голову и сместил взгляд с моего лица правее, на наши руки. Перестал сжимать моё плечо, подхватил вцепившуюся в его запястье ладонь и перевернул так, чтобы мы оба увидели происходящие с кожей изменения.

Там, над косточкой, на основании среднего пальца горело крохотное чёрное изображение горящего сердца, пронзённого мечом. А во все стороны от него прямо на наших глазах расползались золотисто-зелёные узоры-стебельки, прорезались зелёные листочки, распускались крохотные золотые чуть мерцающие цветочки…

Краем глаза я увидела, как на порог выбитых дверей вбежал Норлан, сделал несколько быстрых злых шагов и резко остановился, словно натолкнулся на невидимую стену.

А с другой стороны, слева от нас, в наполненной звенящим волшебством тишине прозвучал красивый мелодичный голос:

— Значит, именно эта девушка сняла наше проклятье?

— Истинно так, — отвечал ей негромкий, полный нежности и затаённого гнева мужской голос.

Голос, который я узнала мгновенно.

В сторону говоривших мы с Риаганом повернулись одновременно, не опуская и не отпуская рук.

В десяти шагах от нас, прямо по центру широкого коридора, стояли лорд Эрдэгар и эльфийка Мираэль. Причём у последней ладони были подняты на уровень груди, сложены вместе и ярко сверкали золотисто-зелёным сиянием.

Не осталось сомнений в том, кто только что магически на меня воздействовал.

Причём не только у меня не осталось.

— Вы осознаёте, что делаете, ваше высочество? — голос так и оставшегося на пороге Норлана звенел от с трудом сдерживаемой ярости.

Эрдэгар бросил на него такой взгляд, что сразу стало ясно: он с радостью присоединится к Риагану в деле убийства одного конкретного эльфа.

Мираэль не испугалась и даже не смутилась, ответив спокойно и величественно:

— Выражаю благодарность, лорд главнокомандующий. Спасение жизни киары — достойная причина для королевской защиты, вы не находите?

Ой!

Мысли в моей голове замелькали, как в страшном вихре. Эльфийка Мираэль, невеста и любимая девушка лорда Эрдэгара — принцесса Долины! Явно используя свою связь с женихом и факт его на меня магического воздействия, когда лорд надел своё родовое кольцо и оставил на мне изображение своего герба на случай опасности, Мираэль воспользовалась собственной магией и наложила на меня королевскую защиту! Вещь не самая надёжная, но крайне почётная и, что более важно, против неё не сможет пойти Норлан! Потому что он эльф, и защита тоже эльфийская, так что не сможет!

И крыть остроухому оказалось нечем.

— Искренне надеюсь, что вам не придётся пожалеть о своём решении, — с тщательно выдавливаемой вежливостью попрощался Норлан.

И, бросив на меня долгий, не обещающий ничего хорошего взгляд, развернулся и стремительно удалился.

Мы остались стоять. Лично я не могла даже оторвать взгляда от места, на котором эльф только что стоял.

В груди всё медленно стягивалось от ощущение грядущих неприятностей. Больших и страшных. Сердце болезненно сжималось и билось едва-едва, и так страшно… до ужаса страшно.

— Я тут вспомнила, — нарушил тишину негромкий, странно-задумчивый голос Мираэль.

— Что ведьмы в Долину прибыли практически сразу после нашего проклятья, — закончил прекрасно понявший мысль любимой лорд.

Обменявшись понимающими взглядами, пара поспешила к нам. И вот им Риаган оказался искренне рад.

— Очень вовремя, Арвай, — улыбнулся некромант.

— За мной должок, Ган, — широкая радостная улыбка нашла полное отражение на суровом лице лорда.

И мужчины обменялись крепкими рукопожатиями, после чего Эрхэт с почтением кивнул эльфийке:

— Ваше высочество.

— Лорд Эрхэт, — с улыбкой приветствовала она и повернулась ко мне, — леди Есения, для меня большая честь познакомиться с вами лично.

— Не большая, чем для меня, ваше высочество, — отозвалась чуть растеряно, склоняясь в реверансе, который умела исполнять безупречно — в школе и не такому научили.

— Просто Мираэль, — разрешила принцесса.

Обмен любезностями был прерван не самым радостным:

— Зная Норлана, у нас не больше пяти минут, — лорд Эрдэгар напряжённо посмотрел на того, кого, очевидно, хорошо знал.

Сам Риаган всем телом повернулся ко мне, шершавыми ладонями нежно обнял моё лицо, приподнимая так, чтобы в его глаза смотрела, и сам посмотрел так, что у меня сердце сжалось от боли. Столько во взгляде тёмно-зелёных, как еловые ветки, глаз было всего — отказ отступать и сдаваться, решимость довести дело до победного конца, желание, очень похожее на потребность, во что бы то ни стало вызволить меня из передряги, но ярче всего сверкал страх.

Не за себя — за меня.

Риаган гнал его от себя поганой метлой, но этот страх уходить не желал и то и дело вспыхивал в его глазах. На краткий миг, появлялся